— Но все равно пойдут разговоры. Вы не сможете заставить всех замолчать!
— Если полиция что-то услышит, то не поверит досужим вымыслам. Слово Китчестеров против сплетен неотесанных деревенщин — смешно даже вообразить такое!!! Они не посмеют пойти против нас! Уж я то постараюсь, чтобы ни одно пятно, ни одно подозрение не коснулось нашей семьи! Тем более своевременная смерть Эллен будет всем на руку. Мертвые ведь не говорят, не оправдываются и не отрицают! Они мертвы и безмолвны!
— Не слишком ли много смертей для одного дня? — я почувствовала, что у меня начала кружиться голова, меня словно засасывало в водоворот.
— Едва ли это будет кого-то волновать! Лемуэл слишком болен, сейчас его заботит только собственное здоровье и… Китчестер.
— Предположим, что вы сделали свое дело, — продолжила я. — Я останусь здесь…Как вы объясните, что со мной произошло?
— О, проще простого! Дамьяну ничего не стоило дать тебе лауданум, после того, как Эллен провалила дело. А опасаться ему нечего, ведь он рассчитывает, что обвинят во всём ее. Поверь мне, все и без того уверены в причастности Дамьяна. Несколько правильных слов — и ни у кого не останется сомнений. На этот раз он не сможет отвертеться! Теперь мне осталось только довести начатое до конца, и он уже в ближайшее время будет болтаться на виселице.
— Но ведь это вы принесли мне отвар.
— А кто докажет, что яд был в отваре? Дамьян, например, мог принести тебе стакан воды… Я сам видела это! Ты будешь мертва. А я расскажу всем историю о том, какое чудовище мы пригрели в своем доме и как он обошелся с бедняжкой Эллен.
— Как вы управляли ею? Там в подземелье она ничего не говорила о вас… Ох, ну конечно же, вы были Леми! Это вы говорили ей, что делать!
— Да, милочка. Но впервые это произошло случайно.
Она говорила покровительственно. Тембр ее голоса усыплял. Чтобы не уснуть, я сфокусировала взгляд на акварели с изображением легкой лодки с парусом, висевшей на стене, но мне это мало помогло. Веки налились свинцом.
— Знаешь, что такое дурман? В Индии его называют "цветком Шивы" и считают священным и лечебным растением. Но у него есть и другие достоинства… Я недолго прожила с мужем в Индии, но за это время многое узнала. В нашем доме была служанка, старая индианка, местные уважали ее, считая колдуньей и знахаркой. Временами она впадала в транс и после рассказывала о ярких видениях… Еще она умела лишать человека собственной воли. Старуха поила его из пиалы и через несколько минут человек становился похож на марионетку. Ей оставалось только дергать за ниточки, он исполнял все, что она говорила… От нее то я и узнала о волшебном растении…
Леди Редлифф улыбнулась. И от ее слащаво-медовой гримасы мне сделалось страшно.
— Уже там, в Индии, я сумела им воспользоваться. Вернуться в Китчестер было на то время мое единственное желание. А мой муж тогда еще был человеком весьма упертым, настоящим солдатом, не желавшим растрачиваться попусту в мирном существовании в Англии. Тогда я стала вливать ему настойку из дурмана в виски и уже через пару недель он превратился в "пьяницу" и "безумца". Его отправили в отставку, и мы переехали в Китчестер. Навсегда!
Я молилась про себя, прося Господа помочь мне не заснуть. Пока я бодрствую, я в безопасности. Нужно заставить ее говорить как можно дольше.
— Эллен вы тоже поили настойкой?
— Первый раз она сама выпила ее, найдя ее у меня и решив, что это лекарство. Результат оказался ошеломляющим. Видения настигли ее в часовне. Она увидела младенца, который пустился в разговоры с ней. Но доза оказалась чрезмерной. Несколько дней Эллен провела бес сознания, и мне пришлось сидеть с ней. Ее разум итак был ослаблен, а наркотик вызвал на свет все ее потаенные мысли и чувства. Она много бредила. Тогда я узнала все ее тайны! — лицо старухи скривилось, и мне показалось, что она вот-вот расхохочется. — О мести, о притворстве… Мне было весело осознавать, что моя безмозглая дочка столько лет дурит нам головы! Нелепое лицедейство! Но потом я придумала план использовать ее жажду мести и больную симпатию к Дамьяну в своих целях. Мне совсем не пришлось трудиться. Морфий, который она принимала, сделал ее организм слишком восприимчивым. Ей требовалось всего несколько капель настойки, чтобы вызвать галлюцинации.
— Эллен ничего не подозревала. Она и впрямь думала, что с ней говорит ее сын. Она была счастлива, что он приходит к ней.
— Это я говорила с ней. Первое время я опасалась, что она сможет распознать меня за завесой видений. Но все шло как по маслу. Это как рисковая игра. Я никогда не была азартной, а тут почувствовала вкус. Мне даже немного жаль расставаться с таким будоражащим развлечением…Но когда игра закончена, нет смысла лелеять бесполезные игрушки…
Леди Редлифф не отрывала глаз от своих рук, сложенных на коленях. Она все так же слащаво улыбалась. Я подумала, не броситься ли к двери, но ноги стали тяжелыми, словно на каждой висели гири. В голове кружилась одна и та же мысль: "Я не должна заснуть…". Нужно собрать все силы и перехитрить ее. Нужно выиграть время!
— Чем вам помешала Сибил? Когда я спросила у Эллен, она ответила, что Леми сказал, будто Сибил Рид может навредить. Зачем вы убили ее?
— Из-за Лемуэла! И из-за его невозможного, просто непростительного намерения отправиться на свадьбу! — Ее елейная улыбка в один миг стерлась с изменившегося лица. В негодовании Элеонора чеканила каждое слово, припечатывая меня к дивану ожесточенным взглядом. — Китчестеры были бы осуждены и заклеймены презрением каждого уважаемого человека, если бы старый дуралей сделал это. Безумец! Якшаться с кузнецами, с убогими побирушками, со всякой дрянью, не достойной даже стирать грязь с нашей обуви! Его поступки говорили сами за себя. Начиная с появления в доме этой гадкой крысы, который, насмехаясь и глумясь, растоптал и вывалил наше имя в грязи, и заканчивая полоумным желанием пойти на свадьбу к этим… этим… Мой братец такой же как и моя дочь. Юродивые!!! В них та самая червоточина, которая сгубила многих Китчестеров… А-а, вижу, ты не знала, что безумие в крови Китчестеров… Сам Вильм Снежный был безумен… Разве братец не рассказывал тебе о нем? Как он убивал для собственного наслаждения, и как он сдох, вырвав свои проклятые волосы и разодрав себе шею? Ему мерещилось, что его пожирают крысы, и он пытался отодрать их от себя. Вот так то, милочка… А разве ты не видела наших подземелий, разве ты не слышала зловещих историй, как пытали и истязали Китчестеры, желая удовлетворить свои безумные наклонности?
Я слышала ее голос — ликующий, надменный, страстный. Он звучал точно далекое многократное эхо. Спать, как же хочется спать!
