Люди все еще стояли в оцепенении, когда внезапно раскалившиеся добела стекла в окнах пристроя жалобно застонали, по ним словно прокатилась предсмертная судорога, и они рассыпались, оросив розы и изувеченные тела осколками.
Рождество прошло медленно. Накануне лил дождь. Финифет запекла гуся. С нами обедали Тернеры и Ливингтоны. Праздник прошел тихо по сравнению с тем, как мы отмечали его в прошлые годы. День никак не хотел заканчиваться.
После праздников я отправилась в Дарем. За две недели до этого я написала письмо мисс Эббе Дарлингтон, сообщив ей, что хотела бы приехать в Академию, не дожидаясь начала следующего учебного года, и если существовала такая возможность — начать работать уже после рождественских каникул. И в результате я получила приглашение присоединиться к штату учителей. Директриса писала, что будет мне рада и найдет чем загрузить меня до того, как миссис Эбинест уйдет на покой и я официально займу ее должность.
Я не могла бы дать точный ответ, что заставило меня бежать, спасаясь в промозглом северном краю. Тысячи причин, что приводила я в свое оправдание, не могли отразить то душевное состояние, в каком я пребывала после кошмара в Китчестере.
Я нуждалась в одиночестве. Мне хотелось скрыться от задумчивых и долгих взглядов, которые я неизменно ловила на себе. Тетушка ни разу не спросила меня о Дамьяне и моих намерениях, однако я видела ее беспокойство по этому поводу и понимала, что она поощряет меня принять предложение Эббы Дарлингтон для моего же блага.
И кроме того мне нужно было разобраться с собственными чувствами и, наконец, принять решение. Я не знала, сколько времени потребуется, чтобы понять себя и ответить на мучивший меня тревожный вопрос: действительно ли я могу отречься от страстно любимого мной человека во имя своих принципов и идеалов или же вопреки всем убеждениям, поправ благоразумие, поддаться чувствам, приняв его настойчивость и соединив с ним судьбу.
"Чего я хочу? — спрашивала себя я. — Благородного рыцаря с кодексом чести или же мужчину, который бы любил и ценил меня?".
Теперь уже несовершенство Дамьяна, все его недостатки и пороки не столько беспокоили и страшили меня. Однако, несмотря на то, что я была обязана жизнью этому человеку, я все еще не могла доверять ему. И это удерживало меня от решения. Мысли неотступно угнетало воспоминание о его сомнениях в ту роковую минуту, когда моя жизнь висела на волоске. Я не могла смириться и простить Дамьяну его колебания. Если он и испытывал ко мне какие-то чувства, то в тот момент Дамьян увидел шанс отомстить своему самому беспощадному врагу. Врагу, который сумел обнажить его слабости, завладеть без остатка его сердцем и душой, сделав безоружным и беззащитным. Да, он любил меня, но вместе с тем и ненавидел за то, что я владела им. И, зная, что я могу сорваться в любой миг, Дамьян все же не смог вовремя усмирить себя, пойти против привычной жестокости. Он нашел способ отомстить мне за свою слабость. Но безжалостно тратя драгоценное время, играя моей жизнью, Дамьян глубоко презирал себя и испытывал неподдельный страх.
Но моя любовь к нему не стала меньше. Она жила во мне всегда — с тех пор, как я увидела его, будучи еще девчонкой, и я не верила, что она когда-нибудь увянет. Каким бы он ни был, меня влекло к нему. Единственное, чего я не смогла бы вынести, — это его безразличия. Ибо, даже чувствуя себя обиженной и униженной его поступком, я не могла совладать с чувствами.
За долгие недели, прошедшие со дня трагедии и до моего отъезда, я не видела Дамьяна. В Сильвер-Белле он не появлялся, а я не стремилась в Китчестер. По отрывочным слухам и по тем корявым записочкам, что писал мне дед, я узнавала о том, что творится в замке.
Ослабленный затяжной болезнью, граф Китчестер, вопреки всем прогнозам благополучно пережил серьезное увечье своего "идола". Под чутким присмотром и неусыпной заботой Жаннин, он поправлялся и наливался новыми силами, как опара на дрожжах. Правда та устрашающая масса дел и трудов, которая требовалась для восстановления Китчестера, привела старика в ужас. Потому граф наделил своего воспитанника еще большими полномочиями, фактически при жизни передав ему все права на владение землей и замком, точнее тем, что от него осталось. Бумаги, подписанные Дамьяном в ту ночь, когда погибла Сибил, были уничтожены по обоюдному согласию сторон.
Мистер Уолтер, сраженный необычайной активностью своей музы, то ли духовной, то ли вполне облеченной плотью, едва ли осознал гибель жены, а днями напролет строчил в блокнотике, оставляя вокруг себя вырванные листочки с шедеврами. Мало что изменилось и в жизни полковника Редлиффа, правда, многие заметили, что бутылки с бренди стали пропадать намного реже. А вот для Джессики наступили нелегкие дни — преждевременная смерть нанимательницы вынудила ее искать новую возможность заработка. Впрочем, она до последнего надеялась, что Дамьян не допустит ее отъезда и найдет способ решить проблему, например, женившись на ней.
Но, по словам деда, сам Дамьян был совершенно далек от женитьбы на ком бы то ни было, так как целиком и полностью был озабочен "привидением Китчестера в пристойный вид".
Как ни странно никакие заботы не помешали Дамьяну приехать на вокзал Солсбери, в то январское утро, когда я отправлялась в Дарем. При его появлении тетя тактично отошла в сторону и, помахивая зонтиком, висевшем на пальце, следила за противником с пристальностью удава.
Мы стояли на платформе. С минуты на минуту поезд должен был дать оповестительный гудок и тронуться в путь. Носильщики сновали мимо нас, задевая чемоданами и саквояжами. Где-то над нами пыхтела труба.
Я ясно увидела, словно со стороны, как через миг поднимусь по ступенькам в купе и в поисках одиночества уеду на другой конец Англии. И еще я поняла, что разлука продлится не несколько минут. А неопределенно, бесконечно, невыносимо долго.
— Соловей, — произнес он. — Ты же знаешь, что должна выйти за меня.
У меня вырвался смешок — не от веселья, а от отчаяния. И тут кондуктор открыл дверь вагона, приглашая пассажиров занимать места. Это словно придало мне смелости, и я сказала:
— Ты колебался!
— Соблазн был слишком велик.
Я слабо шевельнула рукой, точно в безнадежности.
— Но как я могу верить тебе? Вдруг в следующий раз ты не устоишь?!
— Я многому научился.
— Теперь и я должна научиться доверять тебе.
— Вдали от меня?
Сердце мое заныло от боли.
— Мне нужно время, Дамьян.
— Сколько?
Я пожала плечами, так как не нашла нужных слов. Я не знала ответа.
