— Боже мой! Вы разве не понимаете?
— Нет, — последовал жизнерадостный ответ. — Я здесь не для того, чтобы понимать… или разговаривать. И ты выводишь меня из терпения, которым я, надо сказать, не отличаюсь. Ох, ну хорошо. Погоняюсь за тобой, раз тебе это нравится. — Он начал было вставать, но, передумав, вновь откинулся на подушку. — Только это такая докука.
Мисс Пеллистон поняла, что заставить это пьяное создание понять, в каком затруднительном положении она оказалась, и убедить прийти на помощь — затея, мягко говоря, безнадёжная. Однако она не могла позволить себе ждать другого возможного спасителя. Даже если ей удастся заставить этого человека уйти, — что, вероятно, будет сделать несложно, коль он не обладает терпением, — то, как знать, насколько мерзкая человеческая особь следующей омрачит собой дверной проём.
Кэтрин глубоко вдохнула и заговорила:
— Меня привезли сюда насильно. Предательски обманули и похитили.
— Ах, похищение, — сонно кивнул мужчина в ответ.
— Это чистая правда. Вскоре после того как я сошла на постоялом дворе, мой ридикюль был украден. Миссис Грендел, оказавшаяся поблизости, казалось, посочувствовала мне. Она была так добра и по-матерински заботлива, что предложила подвезти меня до цели моего путешествия, а я по глупости согласилась. Мы остановились выпить по чашечке чая. Не помню, что произошло после, но очнулась я в этой самой комнате, обнаружив, что все мои вещи исчезли, и эта гнусная женщина рассказывает, каким образом собирается меня использовать.
— О да. — Глаза его были закрыты.
— Так вы поможете мне? — взмолилась Кэтрин.
— Что ты хочешь от меня, сладкая?
Она сделала крохотный шажок в сторону кровати.
— Просто помогите мне выбраться отсюда. Сама я не могу. Бог свидетель, я пыталась, но они заперли дверь, а окон, как вы видите, здесь нет. Более того, перед вашим приходом, она пригрозила, что если я устрою переполох, последствия будут самыми неприятными.
Одним из «неприятных последствий» был дородный парень по имени Чолли, который, по заверениям миссис Грендел, страстно желал обучить Кэтрин новому ремеслу, если юная леди не пожелает учиться сама посредством проб и ошибок. Об этом мисс Пеллистон предпочла не упоминать. Вместо этого она заглянула посетителю в лицо. Кэтрин рассудила, что он, должно быть, уснул, поскольку уже очень долго не отвечал и даже не открывал глаз.
Настолько долго, что она уже начала сомневаться в своём душевном здоровье. Вдруг она не вымолвила ни слова, а лишь представляла себя говорящей, как зачастую случается в ночных кошмарах. Вдруг, с упавшим сердцем подумала девушка, он посчитает её сумасшедшей. Из горла Кэтрин вырвалось приглушенное рыдание. Но в следующее мгновение она обнаружила, что смотрит в самые синие глаза из всех, что ей когда-либо доводилось видеть.
Тёмно-синие, цвета ночного летнего неба, в обрамлении густых черных ресниц. И в очередной раз её любознательность дала о себе знать: Кэтрин непроизвольно принялась размышлять, что же такой привлекательный молодой человек делает в столь непотребном месте. Определённо, ему не было нужды платить проститутке. Подумав так, она вспыхнула.
— Только вывести через дверь и всё? — уточнил он и, когда Кэтрин кивнула, продолжил: — А можно поинтересоваться, куда ты намерена отправиться без одежды и, как я понимаю, без денег?
О, святые небеса, он и в самом деле намеревался помочь ей! Слова полились рекой:
— Ну… ну, вы могли бы одолжить мне свой редингот [1], понимаете? И отвести меня к местным властям, где мы сможем заявить об этом ужасном происшествии. Уверена, они проследят, чтобы справедливость восторжествовала, и мне, по крайней мере, вернут мои вещи, и я смогу продолжить, как и намеревалась… смогу найти свою… свою подругу, знаете, которую должна была навестить.
Но её благоразумный план, казалось, не произвёл на него особого впечатления или, возможно, оказался просто неподвластен его ограниченным умственным способностям, потому что взгляд незнакомца по-прежнему ничего не выражал. И только она уже собралась повторить сказанное в более простых выражениях, как он заговорил:
— Вы серьёзно, да?
— О да. Разумеется, серьёзно. — Заметив, что уголки его рта подозрительно дёрнулись, она подобралась и с бо льшим достоинством продолжила: — Едва ли такими вещами позволительно шутить.
Пронизывающий взгляд синих глаз прошествовал от невесомого облачка пушистых светло-каштановых волос, вьющихся вокруг её головы, до босых пальчиков ног, торчавших из-под края потёртого одеяла. Последовало очередное бесконечное молчание, затем мужчина поднялся с кровати, зевнул, потянулся, и снова зевнул.
— Ну, так и быть, — сдался он.
Миссис Грендел оказалось полной женщиной неопределённого возраста, рост которой можно было определить как ниже среднего. Недостающие дюймы матушка-природа отчасти возместила, наградив её чудовищной копной жёстких кудрей, выкрашенных, судя по всему, гуталином и громоздившихся на голове, подобно куче неаппетитных сосисок. Губы и щёки её были карминного цвета, а когда она улыбалась, как сейчас, в попытке понять, что именно ей предлагает посетитель, краска на её лице трескалась, осыпаясь хлопьями белой пудры, которые, кружась, падали прямо на необъятную, морщинистую и не менее густо напудренную грудь. Когда же она наконец уяснила, в чём заключается просьба клиента, улыбка обернулась зверским оскалом, ещё обильнее осыпав хлопьями белый изборожденный склон.
— Чолли! — завопила она. — Джоз!
На зов явились двое здоровенных детин.
— Выкиньте его отсюда, — приказал хозяйка борделя. — Он свихнулся. Хочет увести одну из девушек.
Чолли и Джоз послушно водрузили свои жирные руки на рукава рубашки посетителя. Клиент озадаченно опустил глаза сначала на одну немытую лапу, затем на другую. В то время как взгляд мужчины метнулся к лицам противников, его кулак сделал то же самое. Он ударил Чолли прямо в нос, и тот отлетел назад. Затем посетитель схватил Джоза за шиворот и, оторвав от пола, швырнул в огромную, непристойного вида скульптуру. Джоз вместе со статуей с грохотом обрушился на стену. Изваяние разлетелось на кусочки, а Джоз в беспамятстве сполз на пол. Чолли с кровоточащим носом вновь двинулся на соперника. Незнакомец выбросил кулак с силой, достаточной, чтобы Чолли влетел обратно в дверной проём. Послышался тошнотворный хруст, и Чолли тоже обмяк на полу.
Миссис Грендел выживала в этом жестоком мире не тем, что боролась за идеи, заранее обречённые на провал. Наскоро оценив ущерб, подобно опытному военачальнику, она, должно быть, решила, что необходимо сменить тактику, ибо, когда она обернулась к гостю, размалёванное лицо выражало неподдельное горе.
