малышом, нашим Павлушей, — насторожился он снова, чувствуя, что боль в милой с годами так и не угасла.
— Наш Паулус, — улыбнулась с любовью она. — Он растёт красивым, умным, здоровым. Он даже не простывает, что удивительно! Ведь у таких детей чаще простуда, воспаление уха… Только всё равно тревожно… Наш малыш пока не говорит ничего.
— Ещё скажет, — повернул любимую к себе лицом Пётр и одарил губы ласковым поцелуем. — Скоро будет операция, и всё будет так, словно у нашего малыша никогда ничего и не было. Он даже помнить всё это не будет!
— Мне бы быть такой… позитивной, — вздохнула Иона.
Она отошла к зеркалу, начав тушить свечи, а любимый наблюдал, чувствуя всё, что и она, переживая так же. Ему очень хотелось передать ей ту крепкую веру, что всё будет хорошо, а чувствовалось, будто Иона никогда не станет такой же жизнерадостной, как раньше…
— Как-то тревожно, — оглянулась она. — А что, если он ещё мал для того, чтобы его усыпили? Что, если он не очнётся потом? Как жить дальше?
— Мы можем подождать ещё, — предложил Пётр и снова заключил в объятия. — Верь только…. всё получится… Наш сын будет жить полноценной, счастливой жизнью. Погляди на него! Ведь он не отличается от других детей! Ясно, почему не говорит, но это после операции изменится, и знать никто не будет, что было и как…
Услышав звуки скрипки, будто кто просто наигрывал по струнам, не умея ею пользоваться, оба переглянулись. Улыбка тут же украсила их лица, а души стали вновь наполняться радостью…
— Он у нас растёт такой музыкальный, — улыбался Пётр, заставив и милую прильнуть к нему с ощущением счастья:
— Он самый красивый, умный и любимый… А подарок ему Матвей Сергеевич замечательный прислал из России! Как чувствовал, что Павлуше понравится играть на скрипке!
— Вот видишь, — гладил Пётр её ласково. — Ещё не раз Павлуша будет нас радовать! Ему двух лет нет, а к скрипке такой интерес!
— Надо будет найти хорошего учителя, — улыбнулась Иона, а постучавшийся слуга стал звать из-за двери:
— Ваши Сиятельства! Здесь срочное письмо! Мальчишка-посыльный сказал, что вопрос жизни и смерти! От княжны Хилковой!
— Господи, что случилось? — встревожилась Иона, а Пётр поспешил открыть дверь, сразу взяв письмо.
Прочитав послание, он отдал его любимой, а сам обратился к слуге:
— Шли за Валентином, скажи, чтоб приехал скорее в дом Хилковых. Нам же пусть скорее подадут карету!
— Слушаюсь, — помчался слуга всё выполнять.
Прочитав письмо подруги, Иона глубоко вздохнула:
— Слава Богу, помощь уже оказана другим доктором… Боже, как несправедливо… Бедный мальчик упал с лошади…
— Хорошо, не убился, — добавил любимый и отошёл к столику, где сразу налил себе небольшую рюмку коньяка.
Он сделал пару глотков, уставившись перед собой в размышлениях, а милая вопросила:
— Петенька…. ты ведь не будешь пить так много, как все вокруг? Нам с маменькой трудно удерживать отца, но если и ты так будешь… Я думала, только в России столько пьют, а здесь…
— Нет, не буду… Да, в Швеции пьют не меньше, но я так…. чтоб расслабиться и подумать. Я же не часто и не много, — усмехнулся сразу он, но допил содержимое прежде, чем отставить рюмку обратно.
Он стал завязывать галстук, убирать в хвост волосы, пока говорил:
— Ты не заметила, что сама княгиня Хилкова к внуку симпатией не обладает, как, впрочем, и к тебе?
— Что ты?! — покачала головой Иона. — Она же бабушка, мать Оленьки и Маши, в которых души не чает… Внука она наверняка любит. Строга она, это верно, но не желает зла. А ко мне, — вздохнула она. — Так девочки говорят, что матушка их просто ревнует ко мне.
— Или у неё старческое умопомешательство, — взглянул на полном серьёзе Пётр. — Об остальном пока промолчу.
— Не подозревай её ни в чём, — засмеялась Иона, видя настрой любимого.
— Просто будем внимательнее, — ответил он тёплым поцелуем в губы и взглядом исподлобья, после чего взял камзол и направился к выходу. — Жду тебя в карете…
Прибыв к дому Хилковых практически одновременно с Валентином, Пётр и Иона прошли за Марией к комнате, где её сестра сидела подле лежащего в постели сына. Тот, раненый после падения с лошади, казался уставшим и грустным, как и она сама.
Увидев прибывших, Ольга тут же поднялась, заговорив по-шведски, чтобы все понимали:
— Как я рада, что вы смогли приехать столь скоро! Мы так испугались.
— Доктор Валентин Блом, — представил Пётр друга, и тот бережно прикоснулся к руке Ольги, которую та протянула.
Обменявшись теплом взглядов с ним, столь молодым и приятным на вид мужчиной, Ольга вздрогнула, одумавшись, и назвала своё имя прежде, чем Пётр успел это сделать. Он отвлёкся, увидев, как Мария покинула комнату подозрительно тихо. Заметив, что между доктором и Ольгой зажглась будто искра симпатии, Пётр приблизился к уху любимой, которая держала его под руку, и прошептал:
— Мне надо выйти на минутку.
Взглянувшая с удивлением та ничего не сказала, лишь смотрела ему вслед, пока не исчез за дверью. Тихо проследил он, куда ушла Мария, и остановился в тени у штор прямо у комнаты, где скрылась…
— Мама, ты звала? Я должна была встретить гостей, — вздохнула будто с недовольством она, а голос пожилой княгини отозвался с насмешкой:
— Их вообще нельзя было впускать в дом. Потому и звала, чтоб дверь не открывала им!
— Ты должна забыть свою необъяснимую неприязнь, мама, — не соглашалась Мария.
— Это не неприязнь, дурочка… Все несчастья от этого Аминова… Заметь, как он с этой выскочкой Ионой появились в вашей судьбе, всё стало дурно, всё рухнуло… Во что превратилась наша жизнь? Они пируют, радуются, а мы не знаем, на что хлеб купить!
— Что ты такое говоришь? — удивилась дочь. — Мы не бедствуем. Да и я теперь здесь с Никитушкой. Мы наоборот стали лучше жить. Чем тебе плохо живётся?
— Это Иона вам мозги запудрила, — огрызнулась мать. — Она и муженьку, поди, рога наставила не раз. Попомните слова мои… Она или ведьма, или злой рок… Сама от дьявола!
— Матушка, — поразилась Мария ещё больше. — Вы не в себе… Что с Вами стало?!
— Их надо уничтожить, убрать из вашей жизни, — не унималась та. — Прогони их из дома, и доктора этого нам не надо. Не хватало ещё, чтоб и он вмешался!
— Вы в последнее время о многих так говорите. Вам всё в Россию хочется вернуться, но туда возврата нет. Вы совсем помешались, как отца на каторгу сослали вместе с Соловьёвым, — махнула рукой Мария,
