Не бойтесь! Валентин провёл своё расследование, а настойка эфира, о которой идёт речь уже давно была известна. Только теперь она усовершенствована и на этом учения не останавливаются. Естественно, есть пока секретные вещества в ней. Уверен, в скором времени люди смогут проводить операции так, что больные, введённые в крепкий сон, не заметят ничего и очнутся без боли, смогут выздороветь да будут счастливо жить дальше.
— Согласен, — кивнул тесть. — Тем более, помню, Валентин рассказал мне в нашей с ним беседе однажды, что некий Парацельс любил использовать учения средневековья, благодаря чему и открыл сей эфир. Он проводил опыты с ним на животных да обнаружил, что не только усыпить эфиром можно, но и обезболивать.
— Увы, он и начал ту гонку за рецептом истинной эфирной настойки, которую те, кто найдут или создадут подобную, тщательно пока скрывают друг от друга, — добавил Пётр. — Так наш дорогой Гилберт тоже хотел застраховать себя от конкурентов, как впрочем и друг Матвея Сергеевича, из-за которого тот вынужден был столь замысловато, столь запутанно и секретно отправить рецепт нам.
— Они тем самым способствуют медленному развитию медицины, — вошла в столовую Иона.
Она медленно подошла к столу, одаривая любимого ласковой улыбкой и села рядом с ним.
— Столько жизней можно спасти, а им лишь бы стать лучшим врачом да заработать побольше, — покачала головой её матушка и обратилась к Петру:
— В газетах пишут, Иона читала нам, о новой шведской академии при университете Або! Там создан некий кружок, где процветает музыка, литература, искусство?
— Да, — подтвердил Пётр. — Я тоже читал мельком.
— Так, если Павлуша столь увлечён игрой на скрипке будет, — хотела она сказать дальше, как Иона засмеялась:
— О, да, матушка! Есть, где быть, чтобы не погубить талант.
— Осталось починить все три скрипки, а то с возрастом Павлуше не на чем будет играть, — поддержал смех любимой Пётр.
— Так другие можно купить, дел-то, — махнул рукой тесть.
— Нет, — в один голос молвили переглянувшиеся счастливые влюблённые. — Fides, spes, amor.
— Вера, надежда и любовь — имена тем скрипкам да пусть же их починит какой лучший мастер, — сказала мечтательно Иона. — Даже, если Павлуша и не захочет потом играть на них, мы их сохраним, как память, как символ нашей счастливой и чистой любви.
— Красиво, — согласилась с ней матушка.
— В письме Матвея Сергеевича упоминался такой мастер… Ласке, кажется, — припоминал Пётр. — Этот чех один из лучших мастеров. Вообще все чешские и польские скрипичные мастера хороши, насколько слышал.
— Значит, будущее очень даже светлое ожидается, — был доволен тесть, как и его супруга, поднявшаяся с ним из-за стола.
Закончив чаепитие, они желали оставить дочь с супругом, и мать подошла к поднявшемуся перед нею зятю:
— Пётр Петрович, я была не права насчёт Вас. Признаю свою ошибку столь сразу менять мнение. Вы знаете, страх за дочь, за её возможное несчастье…
— Всё хорошо, — не дал договорить он, одаривая в ответ теплом улыбки и взгляда. — Пусть эти уроки нам всем будут полезными да не забудутся.
С успокоением вздохнув, тёща взяла супруга под руку. Они ушли, а севшие ещё ближе друг к другу Пётр и Иона одарили соскучившиеся губы нежной сладостью поцелуя. Ничего пока друг другу не говоря, они тоже покинули столовую, но ушли в сад.
Там они снова отдыхали, строя планы, радуясь времени быть вместе, и будущее, верили, — за них…
Запланированная операция сына, действительно, прошла удачно. Недуг, с которым он был вынужден родиться, был уничтожен. Пережив страшное время увидеть столь маленького ребёночка сразу после операции: слабого…. со следами крови у рта…. спящего и пока не знающего о том, что случилось, — разрывало душу. Только когда он очнулся и чувствовал себя с каждым днём всё лучше, облегчило душевные страдания близких.
Слёзы вырвались на волю, смыли боль души, и теперь радость не покидала уже, как и счастливое время…
Точно так же счастьем были одарены и друзья…
Валентин полюбил Ольгу Хилкову, вскоре сделав ей предложение, а там, приняв православие, и женился. Он так же выучил русский, пока лечил её сына от того падения с лошади, поставив вновь на ноги, и любил, как своего ребёнка. Ольга же продолжала давать уроки шведского и русского всем желающим, как и Ионе, тем самым зарабатывая деньги и чувствуя, что самоутверждается…
В семье Никитина и Марии скоро тоже случилось счастье. Долгожданный сын был рождён, принеся радость в их семью, которая к тому моменту уже обзавелась своим домом, где тоже начали строиться радостные планы и надежды на будущее…
Саму княгиню Хилкову, которую взяли к себе жить Ольга и Валентин, суд только оштрафовал, дав несколько лет домашнего ареста, что было принято, как подарком, а не наказанием. Счастливое разрешение дел радовало каждого, как и саму княгиню, начавшую уделять время внукам, а не своим страхам и убеждениям…
Многое ещё предстояло пройти каждому, многое ещё будущее пока скрывало, но то, что никто уже не оставил друг друга и не разлюбил, — это было самым главным…
Продолжение: «Голубки воркуют — к внезапной удаче» (продолжение романа «Внезапная удача» и трилогии «Голубки воркуют…»)
Использованная литература:
А. А. Васильчиков. — «Семейство Разумовских. Т.3, 1882.»
Л. И. Бердников — «Русский Галантный век в лицах и сюжетах. Kнига первая»
И. Андрессон — «История швеции»
В. Н. Бурлак — «Стокгольм. Итсория. Легенды»
А. А. Улюра — «Век восемнадцатый: новое издание русской женщины, несколько дополненное и исправленное»
Н. В. Александрова — «Любовь и дружба в русской дворянской культуре рубежа XVIII–XIX веков (по источникам мемуарного характера) Текст научной статьи по специальности «История и археология»»
Примечание: в тексте использованы местоимения "Вы" — для усиления акцента обращения к персоне (в единственном числе)
