боялся никаких бесед, будто не изменится ничего, а задуманное — произойдёт…
Пётр встал рядом с Генерал-губернатором в кабинете короля, к которому был вызван. Держал у груди треуголку… Стойкий… Холодный… Равнодушный к любому исходу событий…
Взглянув кратко на него, король молчал. Он медленно прошёл к своему столу и положил руку на стоящую там закрытую корзинку.
— Я выслушал отчёт Генерал-губернатора, — сказал он. — Хотелось бы пообщаться и с Вами, граф Аминов.
Пётр в ответ кивнул и молча смотрел прямо… Постукивая пальцами по корзинке, король вздохнул:
— Я догадывался, что Ваша реакция будет именно такой. Вы не боитесь ничего? Вам было, видно, не страшно пойти против моей воли и применять на допросе пытки. Вам известно, что я и смертную казнь отменил, оставив её лишь за детоубийство?
Выдержав паузу, Пётр спросил:
— А похищение детей и покушение на их жизнь — не достаточно причин для пыток?
— Вы обязаны были сначала прислать запрос мне на разрешение использовать данные методы работы, — вновь вздохнул король, будто с каждым вздохом набирался терпения.
— Я часто действую по обстоятельствам и временем не располагаю на составление запросов, — признался твёрдо Пётр, вызвав у короля нежданное удивление:
— Вас не пугает то, что могут наложить штраф, даже прогнать из страны или лишить титула?!
— Ради верного дела?! Нет, не пугает! Мерзавцы должны отвечать за содеянное честно, а не иметь защиту, — выдал Пётр ещё резче, что на этот раз заставило Генерал-губернатора вздрогнуть.
Он сделал шаг навстречу к королю и сразу сказал:
— Граф всегда отличался прямотою мнения и действий. Иногда, не подумав.
— Мнения, — кивнул тот. — Вижу, у нас различные мнения. Подозреваю, что они и в политическом смысле не совпадают. Коль у Вас, граф, имеется неприязнь ко мне и моим законам, — обратился король снова к Петру. — Скажите уже всё здесь.
— Я в политике не участвую, — признался тот, вызвав у короля ухмылку:
— Сомневаюсь теперь, сомневаюсь да намерен провести проверку, в курсе ли Вы политических дел своей родины или родины предков?
— К чему? — удивился Пётр. — У Вашего круга разногласия по сему поводу не только со мной, верно? И моей родиной прошу считать Швецию. Но не скажу, что имею против России мнения или планов. Антирусская идея, назревшая в последнее время вокруг, меня не привлечёт никогда.
— Значит, Вы читаете газеты, — улыбнулся король, но Пётр помотал головой:
— Достаточно побывать хоть на одном балу, чтобы услышать настроения вокруг да новости. Ограничение свободы печати никак не помешает людям передавать события из уст в уста, будь то ложные или нет. Именно потому я и не влезаю в политику, а занимаюсь исключительно преступниками.
— Мир преступников более мал, чем политика, — вставил Генерал-губернатор, начинающий волноваться.
— Вы смелый человек, — улыбнулся король Петру и поманил пальцем подойти к столу. — Взгляните сюда, — указал он на корзинку. — Здесь есть важные документы и вещи, за которыми ведётся охота и в преступном мире. Вы знаете, среди людей, связанных с политикой, имеется достаточно преступников. Я бы доверил Вам сию миссию попасть в Россию, доставить всё это им…. на флот.
— Пока Россия занята Турцией? Кого-то следует напугать? Или же сам флот? — догадался Пётр. — Я бы попросил отстранить меня временно от дел.
— Графу требуется отдых. Раны…. хандра, — вновь вставил в защиту Генерал-губернатор, встретив улыбки собеседников.
Только король улыбался с насмешкой, а Пётр будто просил не вмешиваться… Выдержав паузу и отодвинув корзинку подальше на стол, правитель вздохнул и вынес приговор:
— Я отстраняю Вас от дел, граф Аминов… Прощаю Вас, но… Отстраняю от всех дел! Всех! Навсегда! Вам запрещено вести какие-либо расследования! Думаю, Вашей супруге это лишь понравится в отличие от Вас.
Встретив покорный кивок Петра, кажущегося равнодушным к приговору, король добавил:
— Учительствовать разрешу… Но, если узнаю, что учите жестоким допросам, увы, не держите зла, а придётся стоять перед судом. И тогда ответить за нарушение законов… За мою благосклонность благодарите множество Ваших защитников, которые, кстати, поддерживают меня, а не настроены против.
— Я не имею ничего против Вас или кого-либо, кроме преступников, — поправил Пётр.
Махнув рукою, словно утомился от беседы, король промолчал. Петру оставалось только откланяться и поспешить вернуться в зал, где бал уже тем временем подходил к концу.
Отыскав родителей, он узнал, что те отправили Иону, которой стало нехорошо, домой в сопровождении Никитиных. Договорившись, что родители прибудут завтра же к ним с визитом, Пётр уехал домой.
Он мимолётно вбежал в их спальню, от чего Иона тут же села на постели, где уже некоторое время отдыхала. Одинокая свеча горела рядом на ночном столике, слабо освещая всё вокруг. Почему-то тревога пока не отступала, и Пётр хотел броситься к любимой, как она вскочила и сама прыгнула в его крепкие руки:
— Ты вернулся! Хороший мой! Тебя отпустили!
— Что случилось, родная? Тебе было плохо?! — засмеялся он от радости видеть её здоровой и счастливой.
— Не волнуйся так, любимый, — улыбалась та, опустившись стоять перед ним.
Она принялась помогать ему раздеваться, а спокойный голос и ласковые руки заставили Петра вздохнуть свободнее…
— Мне хорошо. Просто от переживаний за тебя я потеряла на балу сознание. Тебе разве родители не рассказали?
— Рассказали, но я испугался и сразу уехал к тебе, — искренне переживал он. — Тебе уже лучше, вижу.
— Да, я отдохнула, ты вернулся — мне большего и не надо, — улыбалась Иона. — Всё прошло хорошо? Тебя не накажут?
— Не накажут, — помотал головой уверенный Пётр, чем обрадовал любимую ещё больше. — Мало того, мы сможем уехать теперь путешествовать, заниматься детьми и делать всё, что хотим, вместе.
Она взвизгнула от радости и сразу закрыла рот руками, чтобы не закричать от переполняющей отрады…
Утром Пётр проснулся с чувством великого счастья. Он взглянул на спящую в его объятиях любимую, видел её умиротворённое милое лицо и улыбался. Такую радость любоваться ею, иметь возможность быть с нею, быть её мужем — он не знал, как выразить.
Не желая будить милую, Пётр тихонько оделся и вышел из спальни. Он пришёл в столовую, где тесть уже пил с супругою чай, и присоединился к ним, пожелав доброго утра. Взгляд довольной тёщи сказал многое, а тесть подмигнул:
— Письмо от Валентина пришло, что операцию планирует провести послезавтра! Но мы даже не переживаем, ведь всё должно пройти чудесно!
— Да, все испытания не зря пройдены, верим, — добавила тёща.
— Ой, слышу в голосах неуверенность. Это Вы себя так успокаиваете? — прищурился Пётр и засмеялся. —
