На счете «восемьдесят шесть» боль действительно немного утихла, потеряла остроту, а потом и отступила; окружающее пространство начало медленно возвращаться и фокусироваться. Граф обвел присутствующих быстрым, но цепким взглядом и немного успокоился. Никто из сидящих за столом не проявил ни тревоги, ни озабоченности. Отлично. Значит, сегодня все-таки удалось удержаться и от глухих стонов, и от невнятного бормотания. Как ни в чем не бывало Бенджамин непринужденно и равнодушно промокнул салфеткой взмокший лоб. Правда, мисс Ханикот все равно обратила внимание на жест и метнула в его сторону любопытный взгляд, но граф проигнорировал праздный интерес, одним глотком выпил едва ли не полбокала вина и попытался поймать ускользнувшую нить разговора.
Попутно выяснилось, что все это время Хью с идиотской блаженной улыбкой пожирал глазами мисс Ханикот. Судя по всему, с каждым новым блюдом он все глубже проваливался в бездонный колодец поклонения. Пожалуй, с такими темпами к десерту можно будет объявить о помолвке.
– Насколько удалось понять, по четвергам вы опекаете сиротский приют, – с глубоким почтением изрек лорд Билтмор.
– Да, мне нравится проводить время с детьми. – Мисс Ханикот скромно потупилась, словно стеснялась разговора о собственной благотворительной деятельности. Ничего удивительного: скорее всего она не заметит сироту, даже если от голода бедняга укусит ее за хорошенькую лодыжку.
– Воспитанницы обожают Дафну, – с нескрываемой гордостью вступила в разговор молодая герцогиня. – Своей лучезарной улыбкой сестра способна осветить даже самый мрачный из приютов.
– О, несомненно! – с восторженной убежденностью воскликнул преданный ценитель женской красоты.
Мисс Ханикот вспыхнула очаровательным румянцем, однако лорд Фоксберн едва сдержал презрительную ухмылку. Да уж. Неизвестно, как обстоит дело с приютами, а вот его кабинет она освещала славно!
Скорее всего пронырливая особа не стала бы так прилежно хлопать ресницами перед наивным, романтически настроенным Хью, если бы трагические обстоятельства не обрушили на его неокрепшие плечи титул виконта. Ну, а виконт, в свою очередь, настолько безнадежно увяз в любовном болоте, что уже начал сочинять дурные стихи в честь предмета обожания. Следовательно, графу предстояло обсудить с мисс Ханикот компрометирующий портрет, причем как можно строже и категоричнее… разумеется, без свидетелей. Только таким образом, если повезет, удастся избавить подопечного от унизительного прозрения: что бы он почувствовал, узнав, что на самом деле дама его сердца – не больше чем обыкновенная шлюха?
– Лорд Билтмор много рассказывал о вашем героизме во время военной кампании, граф, – во всеуслышание объявила леди Оливия Шербурн – самая непосредственная и общительная из присутствующих за столом дам – и посмотрела на гостя с нескрываемым интересом.
Бенджамин пронзил неразумного юнца испепеляющим взглядом и повернулся к соседке.
– Рассказы эти – не более чем художественное преувеличение. А на самом деле я всего лишь имел несчастье оказаться на пути вражеской пули. Позвольте заверить: ничего выдающегося, а уж тем более героического не произошло.
– Неправда! – горячо возразил Хью и воинственно выпрямился. – Сам полковник приезжал навестить лорда Фоксберна и сказал, что…
– Довольно! – оборвал Бенджамин. К сожалению, реплика прозвучала намного громче и грубее, чем позволяли правила приличия. Герцогиня выронила вилку; раздался резкий противный звон, за которым последовало осуждающее молчание. Дамы изумленно и испуганно замерли, а сидящий во главе стола герцог Хантфорд надулся и покраснел от негодования.
Бенджамин невозмутимо положил салфетку рядом с тарелкой и с самым непринужденным видом откинулся на спинку кресла. Если им угодно ждать извинений, то ожидание продлится долго, а меж тем мороженое, искусно замаскированное под ананас, уже начало таять.
– Уверен, что за обедом лучше поговорить о чем-нибудь другом.
Герцог недоуменно вскинул густые черные брови.
В ответ граф Фоксберн улыбнулся одними губами.
– В беседах с дамами предпочитаю предметы не столь болезненные. – Замечание прозвучало неискренне, что вполне понятно, учитывая недавний приступ.
– Предлагаете ограничиться сетованиями на разбитые дороги и мерзкую погоду? – В эту минуту леди Оливия напоминала девочку, которая обнаружила, что ее бриллианты на самом деле – не больше чем дешевая бижутерия.
– Разумеется, нет. – Граф небрежно подцепил ложкой чешуйку ананаса. – На свете существует немало интересных тем, вполне пригодных для обсуждения в обществе молодых леди.
– Например?
Ложка застыла в воздухе, так и не достигнув пункта назначения.
– Ну… право, не знаю. Может быть, цвет и фасон нового тюрбана леди Бонвилл?
Все взгляды мгновенно сосредоточились на авторе глубокомысленного изречения, но ни одного сочувственного среди них не обнаружилось.
Мисс Ханикот откашлялась в достаточной степени звучно, чтобы отвлечь от несчастного всеобщее осуждающее внимание. Сейчас она походила на матадора, отважно развернувшего алый плащ. Улыбнулась, мгновенно согрев остывшую было комнату, и легким тоном заговорила:
– Лорд Фоксберн, к сожалению, я не уполномочена отвечать за всех сестер Евы, однако позвольте заверить, что моя сестра, а также леди Оливия, леди Роуз и я сама вовсе не настолько хрупки и ранимы, как вам, должно быть, представляется. Если бы вы знали нас лучше, то не боялись бы оскорбить нежные чувства молодых дам. Напротив, скорее беспокоились бы о собственной безопасности, опасаясь оказаться в положении оскорбленной стороны.
Дамы дружно одобрительно захихикали, и даже лорд Хантфорд неохотно и снисходительно усмехнулся. Мисс Ханикот надула розовые губки, склонила хорошенькую головку и посмотрела прямо в глаза Фоксберну. В этот миг искушенная улыбка и тяжелые веки напомнили о героине портрета, отрешенно и оттого еще более чувственно смотревшей со стены кабинета.
И, по случайному совпадению, о прекрасной волнующей женщине, которая регулярно являлась во сне.
Дафна пригубила вино и поверх бокала окинула восхищенным взором роскошную столовую герцога Хантфорда. Огонь уютно потрескивал в мраморном камине, отсвечивал в золоченых рамах картин и сиял в хрустальных подвесках люстры. Стены цвета морской волны благородно сочетались с изящной мебелью красного дерева.
Сестра Аннабел мило краснела под жаркими взглядами мужа. Если новая округлость щек и блеск в глазах можно считать правдивым свидетельством, то титул герцогини явно пошел ей на пользу.
