– Ну, как, миледи? – спросил лорд Синвелин. – Хороший из меня менестрель?
– Да, очень.
– Вы что-то неразговорчивы, миледи. Уж не усыпил ли я вас своим пением?
– Нет, что вы. У вас очень хороший голос.
– Уверен, что вы поете как птичка. Может быть, как-нибудь вы порадуете меня песней?
– Возможно.
– Мы идем в казарму, милорд! – выкрикнул Мадок.
Лорд Синвелин кивнул в ответ.
– Не проиграй все деньги.
Люди из свиты Синвелина по одному выбегали из зала, прикрыв головы от дождя руками.
– Вы разрешаете азартные игры?
– Не вижу в этом особого вреда, – ответил он.
– Мой отец считает, что это развращает людей.
– Надо же им чем-то заняться. Женщин здесь мало, а карты – вполне безобидное занятие, хотя и случаются порой драки.
Рианон отвернулась – ее поразило его замечание о женщинах. Даже если это и правда, то в присутствии дамы ему не следовало так говорить.
Она начала приходить к убеждению, что лорда Синвелина ап Хайуэла, несмотря на все его чарующие улыбки и льстивые речи, едва ли можно назвать истинным дворянином… по сравнению, например, с Брайсом Фрешетом. Даже когда Фрешет бывал дерзок, она все равно ощущала уважение к себе. Это было видно по его глазам.
А что таилось в глазах лорда Синвелина? Желание? Возможно. Но не уважение.
– Если позволите, милорд, я хотела бы вернуться в башню.
– Зачем? Что вам там делать? Давайте поиграем в шахматы. Я велю слуге принести их. Вы ведь умеете играть?
– Да, но не очень хорошо. У меня не хватает терпения.
– Если вы устанете, – ласково произнес он, – то мы придумаем, чем бы еще развлечься.
Она вскинула голову, но выражение его лица было совершенно невинное. Он позвал Улу и велел ей принести шахматы.
Когда девушка ушла, Рианон встала и выглянула за дверь зала. Дождь казался сплошной стеной. Неужели он никогда не кончится?! Рианон вернулась к камину и в ожидании Улы стала прохаживаться взад и вперед.
Уж лучше думать о фигурах на доске, чем о человеке, с которым она вынуждена проводить время.
Волнение – хороший признак, думал Синвелин, наблюдая за Рианон. Они были совсем одни. Станет ли она протестовать, если он сейчас ее поцелует? И закричит ли, если он позволит нечто большее? Например, прижмет ее к стене и просунет колено у нее между ног, а затем задерет ей юбки? Будет ли она отбиваться и царапаться? А вдруг она с радостью ответит на его страстные объятия?
Синвелин глубоко вздохнул. Он подождет – она уже ведет себя по-другому: не жалуется и не сердится. Лучше подождать. Но ему стоило огромного усилия не вскочить с кресла и не накинуться на нее с поцелуями. Ему не терпелось доказать ей, какой он страстный и умелый любовник.
Не сейчас, уговаривал он себя. Она заперта у него в клетке, а его месть свершится тогда, когда пленница полюбит своего похитителя.
Большой и благоденствующий монастырь Святого Давида находился на главном пути, ведущем на север к Уэльсу. При нем существовала больница, которой пользовались многие путешественники.
Спустя неделю после похищения Рианон барон Делейни прохаживался перед камином в большой трапезной. Периодически он останавливался, прислушиваясь к шуму дождя.
Ливень, начавшийся на следующий день после того, как Рианон похитили, все еще продолжался, превратив дороги в грязное и скользкое месиво. Иногда дождь стихал, но не успевали они оседлать лошадей, как он припускал вновь.
Такая погода даже радовала барона, так как ненастье удерживало Синвелина в Эннед-Бейче, подальше от его главного замка Каер-Коч.
Барон взглянул на сына, сидевшего на скамье у камина.
– Сколько же будет продолжаться этот дождь? – размышлял вслух барон. – Надеюсь, до того, пока Дилан и остальные не доберутся сюда.
– Вы полагаете, что они отправятся в путь в такую погоду?
– Думаешь, буря остановит Дилана? Он скажет: «Что валлийцу дождь?» – и прискачет.
– Если с ним Морган и Фицрой, то они, возможно, убедят его подождать, пока дождь не стихнет.
– Только не Морган. Он такой же горячий, как Дилан. Что касается Фицроя… Когда он узнает, с какими новостями прибыл Дилан, то дома не задержится. – Барон продолжал мерить шагами комнату. – Будем все же надеяться, что они скоро приедут. Вдруг Синвелину взбредет в голову отправиться в Каер-Коч? А это ведь один из самых неприступных замков в Уэльсе.
– Так вы считаете, что нам следует ждать?
– Да.
Они помолчали, затем Гриффид сказал:
– Было легче спасти Рианон на дороге.
– Да, но где уверенность, что мы одержали бы над ними верх? Слишком мало нас было.
– С Фрешетом трудно сражаться, – с непроницаемым лицом заметил Гриффид.
– Согласен.
– А что, если захватить только его или взять одного Синвелина?
Барон прищурился.
– О чем ты говоришь? Они шага не сделали из Эннед-Бейча.
– Синвелин провел первую ночь в трактире в нескольких милях от Эннед-Бейча. Со шлюхой.
Барон остановился и, медленно обернувшись, посмотрел на сына. – Что?
– Я отправил одного из наших людей следить за ним, – ответил Гриффид. – Он ждал у трактира, пока на рассвете Синвелин не уехал со своей свитой.
– Почему ты раньше мне этого не сказал? – рассердился барон.
– К тому времени, как солдат вернулся, Синвелин уже был в Эннед-Бейче. Я велел нашим людям, которых послал следить за Синвелином, дать знать, как только он снова уедет, но пока что этого не произошло. И такой мерзавец добивается руки моей сестры, – с ненавистью произнес Гриффид.
– Слава Богу!
– Слава Богу? – поразился Гриффид.
– Если он провел ночь со шлюхой, значит, не был с Рианон, – ответил барон. – Хоть бы он каждую ночь проводил таким образом, пока мы не вернем Рианон.
– Синвелин – негодяй, но он не осмелится обесчестить ее, – сказал Гриффид.
Ужас промелькнул на лице барона.
– Ты помнишь носатого Пьюлана?
– Конечно. Это пастух.
– А его дочку Катуг?
– Помню. Она, по-моему, ровесница Рианон.
Барон кивнул и снова стал ходить по комнате.
– Хорошо, что этого не слышит Дилан. Иначе он в одиночку напал бы на Эннед-Бейч.
– В чем дело? Что случилось с Катуг? Барон остановился и пристально посмотрел на сына.
– Синвелин ап Хайуэл изнасиловал ее. Вот почему они покинули наши земли, а я выгнал Синвелина из Крейг-Фора.
Выражение лица Гриффида осталось бесстрастным, но взгляд изменился.
– Она была еще ребенком.
– Да, Катуг было только десять лет, когда это случилось.
– Почему вы не обвинили его в преступлении?
– Когда Пьюлан рассказал мне об этом, я тут же призвал Синвелина к ответу – Он рассмеялся и посоветовал обвинить его перед судом пэров. Он богатый, влиятельный сеньор, а Пьюлан – крестьянин. – Барон отвел взгляд. – К тому времени я уже достаточно его узнал и понял, что он способен на такое преступление. Но я также знал, что нормандский суд его оправдает. Я решил расспросить Катуг – хотел увериться в том, что она узнает насильника, так как намеревался предпринять определенные шаги.
