Сидя на диване и глядя в пустоту ночи, Клэр старалась сбросить с себя оцепенение, чтобы не поддаться панике. Она должна была сделать хоть что-то, чтобы спасти себя. Спасти всё то, во что верила, что любила.
Она не могла выйти замуж за Эрика, потому что любила другого.
И не могла выйти замуж за Клиффорда, потому что его не было рядом. Потому что он не просил ее руки!
Горечь происходящего отравляла ей каждое мгновение и стало казаться, будто весь мир сговорился и загнал ее в ловушку, которую тщательно изготовили для нее.
Клэр было больно от того, во что превратилась ее последняя дружба. Ей было больно от того, что она теряла возлюбленного. И ей было ужасно больно от того, что ее предал самый близкий и дорогой ей человек, ее отец.
Клэр спрятала лицо в ладонях и заплакала, желая забыть слова отца. То, что навсегда перечеркнуло былые отношения.
Она не могла сбежать, даже если бы не было этого внезапного ареста, потому что со времен политических волнений дом охраняли хорошо обученные солдаты, и выйти на улицу незамеченной было бы просто невозможно. Клэр просчитала все возможные варианты и с ужасом признала, что побег просто не возможен.
Ей нужно было написать Клиффорду!
Решение пришло к ней под самое утро, когда уже не хотелось ничего решать. Невольный взгляд остановился на бюро где лежала стопка аккуратно сложенных бумаг и перо. И Клэр буквально ожила, увидев во всем этом лучик надежды. Бросившись к бюро, Клэр принялась писать Клиффорду, зная совершенно точно, что он тут же примчится и спасет ее, спасет их любовь и будущее, едва узнает, как нужен ей. Он поговорит с ее отцом, и тогда уже маркиз не сможет утверждать, будто Клиффорд не просил ее руки. Клиффорд должен был спасти ее.
Запечатав письмо, Клэр вручила его своей горничной, когда та пришла рано утром, чтобы помочь ей одеться.
— Люси, ты понимаешь, что от этого зависит вся моя жизнь? — прошептала Клэр, умоляюще глядя на девушку. — Прошу тебя, помоги мне.
Молодая девушка с опаской посмотрела на послание, но не спешила взять его, вероятно, потому, что уже знала о произошедшем, ведь слухи распространялись так быстро.
— Леди Клэр, вы уверены, что это хорошая идея? — заговорила она, с опаской глядя на свою хозяйку. — А если ваш отец узнает?..
— Ты скажешь, что собираешься забрать мою шляпу из магазина на Бонд-стрит, которую я заказала неделю назад. Только будь естественной. Ради Бога, прошу тебя!
Девушка судорожно вздохнула и покачала головой.
— Не знаю, миледи… Я…
Клэр едва сдержалась от того, чтобы не расплакаться.
— Люси, умоляю тебя, помоги мне! Когда мы с Клиффордом поженимся, я заберу тебя с собой и назначу тебе такое жалование, что ты будешь жить в достатке всю оставшуюся жизнь.
Горничная удрученно покачала головой.
— Леди Клэр, вы ведь знаете, что я всегда помогу вам, что бы ни произошло, но сейчас…
Клэр шагнула к ней и, пока не стало слишком поздно, вложила ей в руки свое драгоценное письмо.
— Я никогда не забуду того, что ты сделаешь для меня!
Медленно кивнув, Люси взяла послание и вышла из комнаты.
Клэр не знала его адреса, но вспомнила название банка, которым владел его отец, и написала туда, всем сердцем надеясь, что письмо обязательно передадут ему.
«Господи, пусть поскорее Клиффорд получит мое письмо! — молила Клэр про себя, закрыв глаза и прижав руку к груди. — Никогда больше не попрошу у тебя ничего, если он получит мое письмо!»
Теперь ей не оставалось ничего иного, как ждать. Ждать того мгновения, когда он получит ее письмо и примчится спасать ее. Как однажды заявил, будто готов спасти ее даже от огнедышащих драконов. Глупенький, никаких драконов не нужно было убивать. Ему было достаточно приехать, и все встанет на свои месте. А потом он обнимет ее, прижмет к груди, и всё страшное покажется ей лишь дурным сном.
Сон, который она никогда больше не будет вспоминать.
Сон, который однако не желал отпускать ее, потому что это был не сон, а самая настоящая реальность.
Клэр стояла у окна и ждала, когда же Люси выйдет из дома, но время шло, а никто так и не открыл входную дверь. Клэр решила, что Люси нужен подходящий момент, чтобы незаметно выскользнуть из дома, но внезапно раздались громкие шаги в коридоре, а через секунду дверь распахнулась и, обернувшись, Клэр увидела на пороге разгневанного отца.
— Клэр, я ведь просил тебя не делать глупостей!
К своему полному ужасу Клэр увидела, как отец сжимает в руке ее послание. Это был конец! Последняя надежда, которую она лелеяла, разбилась о непонимание и предательство отца, который действительно намеревался разрушить ее жизнь. До основания.
У нее не было выбора, у нее не осталось средств, чтобы бороться за свою свободу, за свою любовь! Клэр едва сдерживала жгучие слезы, но, собрав в кулак все свое достоинство, подняла голову так высоко, как только могла, чтобы дать отцу понять, что она не сломлена и ни за что на свете не сдастся.
— Ты полагал, что я покорно приму твои заявления, сяду тут и буду ждать, когда меня выдадут замуж против моей воли? Ты думал, я смирюсь с этим, да, отец?
Маркиз зарычал, но не произнес ни слова. Вместо этого он поднял ее послание и медленно разорвал его на мелкие кусочки, даже не подозревая о том, что так же легко рвет на части сердце собственной дочери.
— Если ты еще раз сделаешь подобное, — процедил он, бросив осколки неудавшейся жизни на мягкий ковер, — я уволю твою горничную и пошлю ее на все четыре стороны без рекомендательного письма. Думаю, тебе не нужно объяснять, чем это ей грозит. Я уволю любого, кто вздумает помочь тебе. А ты! — Он дышал так тяжело, что лицо его побагровело. — Ты будешь готовиться к свадьбе и через неделю пойдешь к алтарю вместе с Эриком, а этого Клиффорда… Имени его чтоб больше не произносили в моем доме, тебе ясно!
Он вышел и хлопнул дверью, даже не заботясь о том, что на самом деле разрушает жизнь дочери. Что разбивает ее любящее сердце. Что навсегда может лишиться ее внимания и преданности.
Клэр боялась, что никогда не сможет простить его за то, что он сегодня сделал. И если она не сможет остановить грядущей катастрофы, она действительно не сможет простить отца.
Она больше не писала Клиффорду. Потому что в этом уже не было смысл. Как брошенные на полу разорванные кусочки послания, такой же разорванной была она. Разорванная и растоптанная.
Никому не было дела до того, что хочет она. С обеспокоенным выражением лица маркиза всё же стала готовиться к свадьбе дочери, которая должна была состояться ровно через неделю. Свою поспешность маркиз объяснил тем, что заключался союз по любви, и что молодые слишком долго ждали, что это было давно запланировано, и что теперь после возвращения Эрика в ожидании больше не было смысла.
Эрик…
Когда-то Клэр считала его добрым, невероятно интеллигентным, начитанным и умным другом, рядом с которым она чувствовала себя хорошо и так непривычно легко. С которым могла говорить о чем угодно. Который ей когда-то очень нравился. А теперь… она даже не представляла, как посмотрит на него снова. Она не желала видеть его, слышать его голос, заглядывать в его серо-голубые глаза. Не хотела видеть его большой кривой нос!
Почему ему взбрело в голову пойти на этот шаг и разрушить их дружбу? Разрушить ее жизнь и свою тоже? Как он собирался прожить с ней всю жизнь, зная, что она ненавидит его? Что всем сердцем любит другого и никогда не взглянет на него по доброй воле? Однажды она решила, что он справедливый и рассудительный человек, и что разговор с ним поможет, но он не стал ее слушать. Ему было все равно, кого она любит. Все равно, что она никогда не полюбит его. Об этом даже не было речи.
Клиффорд так и не написал ей. Ни единой строчки. Ни одного слова. Было такое ощущение, будто его и вовсе не существует. Что он был мечтой, которую развеял легкий порыв ветра. Клэр было ужасно больно от этого молчания. Она гневалась на него. Сердилась. По ночам, лежа в своей кровати, она звала его и проклинала. А потом в какой-то момент действительно признала, что его нет рядом. И что со всеми бедами справиться предстоит только ей одной. Никто не помог, не выслушал, даже не спросил, почему она выглядит как приведение, а не любящая девушка, которая выходила замуж. Ни мать, ни сестры, ни подруги, даже Рейчел не осмелились задать ей простой, возможно, самый необходимый для Клэр вопрос.
