домика квакеров на Эппл-Крик, к которому они подъехали на рассвете. Дом этот под красной черепичной крышей выглядел мирным и спокойным. Вот только с другой стороны к нему приближалось никак не меньше десятка верховых с собаками, мельтешившими у ног лошадей.
И почти у всех всадников были ружья.
Пока Кей, придерживая за плечо завертевшегося в ужасе Зайца, лихорадочно размышлял, что же теперь делать, Доротея подскакала к ним. Она безмолвно протянула Кею всё ещё крепко спавшего сына, а недовольно закряхтевшую девочку — ошеломлённому Зайцу. Спрыгнула наземь и встала прямо перед неотвратимо приближавшимися верховыми, раскинув в стороны гибкие руки. Упавшую с её головы косынку подхватил и унёс ветер.
Кей машинально и неловко прижал к себе безмятежно сопевшего тёплого мальца, глядя на Доротею широко раскрытыми глазами поверх курчавой головы оцепеневшего Зайца. А Доротея просто… запела.
Кей не знал, сколько прошло времени. Глубокий низкий голос наполнил всё вокруг — как ветер, летевший с запада. Как солнечный свет, горячим золотом заливавший рыжие холмы. Как речная вода, тихо плескавшаяся в заводи позади них…
Не лаяли собаки. Замерли на месте лошади, даже не переступая с ноги на ногу. А когда песня оборвалась, и Доротея, чуть пошатнувшись, опустила руки, верховые вдруг развернули коней и так же молча, без единого слова, направили их прочь от дома. Будто вовсе не заметили застывших перед ними Доротею, Кея и Зайца.
Кей окончательно очухался только тогда, когда Доротея, робко улыбаясь, подошла к нему и протянула руки навстречу сыну. Тёмные глаза её сияли ярче подымавшегося солнца, как показалось Кею, который осторожно вложил ребёнка ей в ладони. Он спрыгнул с коня и помог спешиться Зайцу.
— Как ты это сделала? — хрипло спросил Кей, сглотнув. — Как? Скажи!
Доротея только покачала непокрытой головой:
— Я не знаю. Это всё песня. Она пришла… сама.
За их спинами заскрипели ворота дома квакеров, куда они так спешили попасть. Не оборачиваясь, Кей крепко обнял Доротею с малышом, а другой рукой обхватил за плечи Зайца, прижимавшего к себе девчонку. Чёрт побери, это была его семья!
Его семья.
========== На Запад ==========
…— Мы не пойдём в Огайо, — спокойно сказал Кей хозяину дома, проповеднику Эдвардсу, когда они все уже сидели за его просторным, чисто выскобленным столом. На столе были расставлены миски с жареной крольчатиной и печёной тыквой. Дэвид и Сюзи весело прыгали на коленях у Доротеи, грызя красные лакричные леденцы.
Доротея и Заяц, услыхав такое, выжидательно вскинули на Кея глаза, как и пожилой седеющий пастор Эдвардс, и его круглолицая улыбчивая жена, миссис Молли.
— А куда же вы пойдёте? — негромко осведомился проповедник.
Кей немного помедлил и раздумчиво объяснил:
— На Запад. На Индейскую территорию. Там нет рабов, все свободные люди.
— С детьми?! — ахнула миссис Молли, комкая в руках фартук. — Там же дикари!
— Ничего, — отозвался Кей, с улыбкой глядя на Доротею, которая ответила ему такой же широкой улыбкой. — Мы с ними закорешимся… э-э-э… то есть подружимся. Обязательно. И наши дети всегда будут свободны.
*
Кей Фирс Дог никогда больше не вернулся ни в Алабаму, ни в Нью-Йорк. Его семья осела в Техасе, поселившись на земле племени команчей, вождю которых Кей спас жизнь. Дэвид, его приёмный сын, впоследствии женился на дочери этого вождя. А Сюзанна вышла замуж за Айзека и всю жизнь вертела им, как хотела. Другие дети Кея и Доротеи, Фрэнк и Джереми, стали ковбоями и вольными охотниками. Свою самую младшую дочь Доротея назвала Лулу в честь её второй прабабки, а через много-много лет внучка Лулу стала петь в самых знаменитых мюзиклах Бродвея.
Ни дети, ни внуки Кея так и не узнали, что он родился спустя сто тридцать лет после Гражданской войны Севера и Юга.
