осклабившись. — Про первенцев, которых у вас отнимут, как вы отняли ребёнка у Доротеи — прямо в точку! Вы много кого в войну потеряете. Так вам и надо.
— Я тебе не верю, — выдохнула Лора, и губы у неё беспомощно затряслись. — И я не отнимала у неё ребёнка! Я купила Доротеею, но её сына купили раньше!
— Вы могли бы его выкупить для неё, — устало возразил Кей. Стоять тут и спорить с этой белой цацей не имело смысла. Ни малейшего.
Лора, как он и ожидал, надменно выпрямилась и проронила своим чистым певучим голоском:
— Она рабыня и обязана смиренно принимать свою участь. Как и ты. Нельзя потакать желаниям рабов, они должны соглашаться со всем, что решают хозяева. Для их же блага. Сын Доротеи вырастет хорошим лакеем, его купит богатая семья. Это для его же пользы.
Маленькая бестолочь не соображала, как сильно рискует, бросая этакое в лицо Кею!
Мгновенно осмотревшись по сторонам — никого, только цикады заливаются в кустах, да от костра доносится весёлое пение и хлопки в ладоши, — Кей толкнул никак не ожидавшую этого мисс Лору Хендерсон к раскидистой магнолии, шелестевшей над его головой своими жёсткими листьями. Лора так изумилась, что поначалу даже не сопротивлялась, но потом, опомнившись, забилась в его руках. Однако Кей держал её крепко, обхватив одной рукой за гибкую талию, а второй — зажав мягкий влажный рот. Кровь ударила ему в голову — и в пах. Но он лишь потёрся бёдрами об её упругие бёдра, обтянутые бумазеей домашнего платьица, и прошептал в самое ухо, маленькое и горячее:
— Ты увидишь, что я был прав, дурёха, но будет поздно. Прикажи меня забить хоть до смерти или продать, но нихера не изменится. Вы, чёртовы спесивые южане, поплатитесь за всё!
Он наклонился ещё ниже, к её белой шейке, пахнущей розмарином, и впился в эту шейку грубым поцелуем, так крепко, чтобы оставить засос. Поставить своё клеймо на этой нежной коже!
Лора болезненно застонала ему в ладонь, и тогда он разжал руки и отступил на шаг, глядя на неё с усмешкой и тяжело переводя дыхание. В ушах звенело, холщовые штаны натянулись в паху.
Лора попятилась, таращась на него и машинально прижимая пальцы к губам. Она споткнулась и чуть не упала. Потом, без единого слова, она развернулась и стрелой помчалась к господскому дому.
Кей залихватски свистнул ей вслед и снова зашагал к хижине. Ебать-копать, он бы не удивился, если бы сейчас туда же пришёл кузнец Соломон и заковал его в кандалы, чтобы утром увезти на аукцион. Или надсмотрщики заявились бы, чтобы привязать Кея к столбу и запороть плетьми.
Но никто не пришёл, кроме хихикавшего Зайца, явно приложившегося к какой-то местной тростниковой бурде. Кей устало поморщился и поддал ему по тощему заду, закидывая на топчан — почти машинально.
Пора было мотать отсюда, вот что.
*
Thus spoke the Lord, bold Moses said:
Let my people go!
If not I’ll smite, your firstborn’s dead
Let my people go!
Легче было это сказать, чем сделать, само собой. Кей уже достаточно наслушался историй о том, как собаки, специально обученные охоте за беглыми рабами, рвут их на куски — невзирая на то, что рабы, мол, чужая собственность. Это, конечно, могли быть просто байки, придуманные для устрашения подобных Кею шиложопых и языкатых строптивцев, но он всей шкурой чувствовал правдивость таких россказней. В конце концов, всего за двадцать лет до его рождения по всему Югу пылали костры Клана, а во Фриско копы прямо в постелях расстреливали чуваков из «Чёрных пантер».
Кей знал об этом.
Он не знал только, как ему миновать территорию двух штатов — Теннесси и Кентукки — а потом переплыть Огайо, чтобы попасть на Север. В Нью-Йорк. Он не знал, уцелеет ли во время этого пути. Уцелеют ли Заяц и Доротея. Кей не сомневался, что они отправятся с ним, но вот не приведёт ли он их прямиком в могилу?
Спасти положение хоть как-то могли лошади, на которых можно было бы преодолеть по двадцать-тридцать миль за ночь, но где скрываться днём? Тем более, что Кей не сомневался — в погоню за ними ринутся не только надсмотрщики и охотники за беглыми рабами, но и добрые соседи мисс Лоры Хендерсон, и друзья этих соседей.
У Кея ум за разум заходил от таких безнадёжных мыслей, и он всё никак не мог решиться и начать наконец действовать. Пока одним распрекрасным утром старый конюх Зеб не велел ему вычистить конюшню получше, особенно гостевые стойла.
— Кого ещё чёрт принесёт? — ворчливо осведомился Кей, берясь за вилы.
Зеб таинственно ухмыльнулся и откашлялся, а потом торжественно воздел вверх заскорузлый чёрный палец.
— Соседские негры давеча болтали, что их хозяин, маса Хиллтон, вроде как свататься к нашей мисс Лоре собирается. А сегодня с самого утра большой дом чистят и драят, а мне мисс Лора велела за конюшней хорошенько присмотреть… и за тобой, обалдуем бешеным.
Кей пропустил «бешеного обалдуя» мимо ушей, зато живо поинтересовался, нахмурившись:
— Что это ещё за маса Хиллтон, в рот ему дышло?
Сердце у него неприятно замерло в ожидании ответа, и не зря, потому что старый Зеб, ещё более надувшись от собственной значимости, степенно объяснил:
— Маса Джошуа Хиллтон, у которого ты намеднись четвертак поднять не захотел.
— Этот поганый слизняк?! — задохнулся
