— Конечно, дочь моя, — священник всем сердцем сочувствовал юной прихожанке, на долю которой выпало нелегкое испытание. — Не беспокойся. Я поручу ее заботам святых сестер.
— Спасибо, падре, — с тихой грустью ответила Иса.
— Не отчаивайся, дочь моя. На все воля бога. Граф еще в отъезде?
Иса молча кивнула, опасаясь, что не сможет скрыть радостные нотки.
— Приходи на молитву, дочь моя, она успокоит твой ум и сердце. И молодого графа приводи.
При упоминании о молитве, Иса, пользуясь защитой мантильи, мученически закатила глаза. Более бесполезного и утомительного занятия она даже не представляла, но приходилось поддерживать образ набожной и кроткой.
— Конечно, падре, — кивнула она. — Я распоряжусь, чтобы вам подали охлажденного вина и привезли тело святым сестрам, а сейчас прошу меня извинить. Я хочу попрощаться с дорогим для меня человеком. Благословите, — склонила перед священником голову.
Священник с пониманием отнесся к пожеланию прихожанки и с благодарностью принял предложенное угощение, а Иса, раздав указания, сделала вид, что отправляется к Дуде.
На самом деле она через задние комнаты выскочила на улицу и проскользнула в конюшню.
— Как стемнеет, жду тебя в доме, — твердо заявила она и, прежде чем Витор возразил, растворилась в знойном мареве.
Вечером Витор так и не появился.
Исабель в раздражении металась по комнате, комнатные туфли без задников звонко шлепали по пяткам, а черный пеньюар, накинутый прямо на голое тело, развевался за спиной, как крылья летучей мыши.
Темные волосы разметались, сверкающие глаза метали молнии, а губы нервно подергивались. Ничего удивительного, что Пурнима, зная тяжесть хозяйской руки, предпочла спрятаться в чулане.
Иса никак не могла поверить, что у ничтожного раба хватило духа открыто неповиноваться. И это после того, как уже был наказан за неподчинение, и его раны до сих пор не зажили.
Разъяренной фурией Иса подбежала к окну и выглянула в сад — короткие сумерки превратились в ночь. Звезды, будто насмехаясь над ее ожиданием, подмигивали, своему отражению в темном зеркале пруда.
Ни намека на движение — все погрузилось в глубокий сон, только вдалеке послышался пронзительный крик ночной птицы.
— Пурнима! — почти так же пронзительно крикнула Иса. — Выходи, или выволоку за волосы! — от злости у нее даже губы побелели, а глаза блестели будто в лихорадке. — Выходи, мерзавка!
С оглушительным звоном ваза тонкого фарфора ударилась о стену и разлетелась на мелкие острые осколки.
Часто моргая и едва не плача от страха, Пурнима выглянула из чулана, готовая в любой момент бежать без оглядки.
— Сейчас ты пойдешь на конюшню, — голос Исы срывался гнева, пальцы теребили край запахнутого пеньюара, а волосы шевелились от ветра, будто живые.
Пурнима даже приоткрыла рот, рассматривая госпожу и не в силах решить, кто же она: прекрасная и грозная богиня или сеющий разрушения злобный демон?
— Приведешь его сюда. Поняла? Если не приведешь, пожалеешь. Вы оба пожалеете, — прошипела она. — Ну, иди же! Не заставляй себя ждать, иначе тебе же будет хуже.
Служанка птицей вылетела из комнаты, и еще долга Иса слышала шлепанье по камню ее босых ног.
— Вздумал строптивость проявить, — оставшись одна, прошипела сквозь зубы Иса. — Но перед этим ты точно не устоишь.
Она запрыгнула на кровать, раскинула пеньюар, на фоне которого ее кожа отливала благородным перламутром, и, изящно изогнувшись, приняла соблазнительную позу.
Лунный свет лизал молочными языками ее бедра, грудь с затвердевшими небольшими сосками, а густая тень стыдливо скрывала впадинки и углубления, делая их еще более заманчивыми.
Иса глубоко вздохнула, позволив свету полностью обнять полную грудь и довольно зажмурилась, будто от ласки невидимых пальцев.
Скоро. Совсем скоро Витор будет ее ласкать. Жадный рот будет покрывать поцелуями ее холеную кожу, обжигать прикосновениями языка…
Иса немного развела колени, скользнула пальцами между ног и порывисто вздохнула.
Где же раб? Она уже заждалась!
Влажные, Иса поднесла их ко рту и медленно обвела каждый кончиком языка, чувствуя собственный вкус, затем погладила язык. С каждым движением жар между ног разрастался все сильнее, а Витора не приходил.
Иса едва удерживала себя от того, чтобы не сорваться и самой не отправиться в конюшню, но тут обостренный слух уловил поднимающиеся тяжелые шаги.
Дверь еще не успела открыться, но Иса не выдержала, сорвалась с кровати и… запутавшись ногами в пеньюаре, упала бы лицом на пол, если бы ее не подхватили сильные руки раба.
— Ваша светлость, вы меня звали? — поставив ее на ноги, возмутительно бесстрастно спросил Витор.
— Да, — Иса повела плечами, и пеньюар упал к ногам невесомым облаком.
— У вас будет ко мне поручение?
— Я твое поручение, — Иса подалась к нему, но Витор, стиснув зубы, отступил.
Отказываться было невыносимо, но он дал себе слово не стать игрушкой в ее руках.
— Давай же, — Иса сделала еще шаг, и вздымающаяся великолепная грудь коснулась его. — Ты будешь ласкать меня, будешь любить меня. Любить меня всю. Когда еще у тебя будет такой шанс? — она взяла его руку, положила себе на грудь и слегка сжала.
— Пожалуй, я упущу этот шанс, — хрипло ответил Витор. — Надо же что-то оставить герцогу.
— Мерзавец! — взвизгнула Иса и звонко ударила его по лицу, оставив на щеке влажный, остро пахнущий след. — Напрашиваешься на новое наказание?!
— Вы можете меня бить. Можете убить. Распоряжаться моим телом как вам заблагорассудится, но у вас нет прав на мою душу.
— Душу?! — расхохоталась Иса. — Разве у такого ничтожного раба, как ты, есть душа? Есть хоть что-то, кроме его жалкой жизни? Ты прав, я могу делать с тобой все, что захочу, поэтому убирайся сейчас же, пока я не лишила тебя и этого. Вон! — указала на дверь и от злости притопнула.
Витор не заставил просить себя дважды, и вскоре его шаги затопали вниз по лестнице.
Едва раб скрылся за дверью, смех перешел в гневный рык, а он в свою очередь — в вой. Надрывный отчаянный.
Сжавшись в своем закутке, Пурнима дрожала и шептала молитвы защитнице Дурге, чтобы она уберегла от овладевшего ее хозяйкой демона. Пурнима еще помнила, чем для нее заканчивается гнев госпожи, и боялась даже дышать, чтобы не выдать своего присутствия.
— Пурнима! — раздался пронзительный окрик.
Служанка вздрогнула, закрыла глаза, и ее губы задвигались еще быстрее, творя молитву.
— Пурнима! Куда ты пропала, черт тебя раздери!
Девушка дрожала всем телом, даже зубы начали отбивать частую дробь, но она продолжала молить заступницу.
Видимо, Дурга сжалилась — в метаниях по комнате, Иса увидела в зеркале свое отражение и остановилась, присматриваясь.
Темная, полупрозрачная ткань как вода стекала по тройным бердам. Распахнувшись на груди, только подчеркивала белизну и нежность кожи.
— Разве можно меня не хотеть? — забыв о пропавшей служанке, обратилась Иса к своему отражению. — Эти губы… — она обвела палец языком и, слегка надавливая, очертила губы, оставив на них влажный блеск. — Эту шею, — откинув голову, кончиками пальцев провела по тонкой коже и порывисто вздохнула от удовольствия, волной пробежавшего по уже разбуженному телу. — Эту грудь, — любуясь на свое отражение, ладонями приподняла грудь и слегка сжала мгновенно напрягшиеся соски. — Где он еще увидит такую? Белоснежная, прекрасная. Ты ведь у меня прекрасная? — она продолжала ласкать себя до тех пор, пока грудь не отяжелела, живот стянуло сладкой судорогой, а между ног болезненно заныло. — Этот хорошенький беленький животик, — продолжая ласкать грудь одной рукой, второй скользнула вниз: острым ногтем прочертила дорожку по животу, спазм усилился, и в то же время внутри разлилась жаркая волна.
Иса прикрыла глаза и кончиками пальцев коснулась разгоряченной кожи. Под закрытыми веками вспыхнул сноп огней, будто раньше времени наступило Дивали. Иса тихо застонала и чуть сильнее надавила на крохотный бугорок. Острое удовольствие прострелило все тело, жар подкатился ближе к увлажнившимся пальцам, а спазмы внутри становились все более требовательными. Хотелось большего.
