но Матвей Ермолаевич удержал её. Прижав растрёпанную голову девушки к своему плечу, он тихо говорил:- Ничего, дочка, ничего… Может, возвернётся ещё Иван. Чай не хороним… А ты не беги к нему сейчас. Офицер шибко сердитый, ударит ненароком или штыком пырнёт. Ему что, у него – приказ, - старик вздохнул и сквозь слёзы посмотрел на сына.Новобранцев рассадили по телегам, и офицер, приказав солдатам удерживать толпу обезумевших от горя баб, велел трогаться. Однако усилия военных были напрасными. Одна молодая крестьянка, прижав к груди младенца, бросилась вслед за телегой, на которой сидел её муж. И тут, словно по команде, все с криком ринулись за ней. Телеги ехали всё быстрее, и постепенно бабы стали отставать. Они в каком-то оцепенении стояли на дороге и сквозь облако рыжей пыли смотрели в след удалявшимся, потом, постепенно приходя в себя, они оглядывались по сторонам и расходились.Лукерья застыла на дороге, прижавшись лицом к плечу Матвея Ермолаевича. Ей казалось, что если она оторвётся от него, то всё повторится сначала – эти безумные крики и слёзы женщин, плач испуганных ребятишек, последние тоскливые взгляды, бросаемые уходящими в солдаты. Наконец, девушка подняла лицо и посмотрела в слезящиеся мутные глаза старика.- Ну, вот, теперь мне и жить незачем, - как-то отрешённо заметила она, словно говорила о ком-то другом.- Бог с тобой, дочка! – Матвей, осторожно поглаживая её голову, торопливо стал убеждать: - И не думай так даже! Ты молодая, красивая… Не возьми греха на душу!Лукерья вздохнула, ничего не ответив, поправила съехавший платок и пошла по дороге, ведущей к барской усадьбе. Старик долго смотрел ей вслед, прикрывая от солнца глаза широкой тёмной ладонью.
__________________________________________________
*Ручница - ручная пищаль, самопал, ранний образец средне- и длинноствольного огнестрельного оружия. В рассматриваемую эпоху ручница уже не использовалась в армии.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Коллаж автора
Однообразный успокаивающий скрип колёс неожиданно прекратился. Петрушевский отогнал нахлынувшие воспоминания и выглянул из коляски.- Что случилось? – спросил он, видя, что кучер, невысокого роста мужик с рябым лицом, стоит по колено в размокшей колее и что-то недовольно бормочет.- Плохо дело, барин, кажись, ось полетела, - ответил тот и выжидательно посмотрел на Сергея.- И что предлагаешь?- А чего? – мужик почесал затылок, прищурился, посмотрел на колесо и добавил: - На месте поправить никак нельзя…Сергей вылез наружу и, высоко поднимая ноги, хлюпая коричневой глинистой грязью, обошёл коляску вокруг.- Да… - протянул он и пнул ногой засевшее намертво колесо. – До Александровки далеко?- Бобрино проехали, - начал прикидывать кучер, - считай, версты полторы будет, а ежели напрямик, через Михайлову поляну, то и ближе.Петрушевский закурил, сильно затягиваясь, постоял молча, оглядываясь вокруг, потом решил:- Вот что, ты здесь посиди, а я пойду пешком. Потом пришлю за тобой кого-нибудь…- Как же, барин, по грязи-то этакой?! – засуетился мужик. - Я и сам бы…Сергей, не слушая его, запахнул плащ и, надвинув глубже фуражку, зашагал по дороге.Дойдя до Михайловой поляны, Петрушевский остановился, скинул плащ и осмотрелся вокруг, с наслаждением вдохнул свежий лесной воздух. Вспомнилось, как в детстве он боялся бывать здесь. Недобрые слухи ходили об этом месте. Будто ещё в прошлом веке лихие люди из разбитых отрядов Емельки Пугачёва зарыли здесь клад, а один мужик из соседней деревни случайно прознал об этом и решил вырыть золотишко. Но как ушёл в лес, так и сгинул. Потом охотники нашли его мёртвого на этой опушке и схоронили здесь. И повелось с того времени называть поляну именем этого мужика, а старики рассказывали, будто в полночь выходит Михайло из своей могилы, всё клад ищет.Однако наперекор дурной славе, место это было светлое, грибное. Мальчишки из окрестных деревень нет-нет да отваживались прийти сюда за грибами.Наконец, показались блестевшие от солнца крыши усадьбы, утопавшей в нежной зелени сада. Сергей спустился с холма, отворив заднюю калитку, никем незамеченный, вошёл в сад. Здесь всё имело неухоженный, дикий вид. Пышные кусты сирени, заросли шиповника были предоставлены сами себе и мало чем отличались от своих лесных собратьев. Раздвигая руками упругие ветки, Сергей торопливо прошёл по тропинке, ведущей к дому. Сиреневый аромат напомнил ему ту летнюю встречу с Анной, и сейчас Петрушевский страстно желал, чтобы всё повторилось, чтобы в мареве сиреневых красок мелькнули знакомая фигура и глаза. Но вокруг одни лишь птицы нарушали покой растительного царства. Перепархивая с ветки на ветку, они щебетали наперебой, исполняя каждая свою песню.Дойдя до веранды, Сергей увидел Анну. Она стояла у стола, покрытого белой скатертью, и вытирала полотенцем фарфоровое блюдце. Почувствовав, что за ней наблюдают, девушка подняла голову и взглянула в сторону Сергея. Но он шагнул за дерево. Поправив знакомым жестом локон, она вновь занялась своим делом. Её лицо было сосредоточенным, какая-то безысходная печаль поселилась в его чертах. Если раньше Анна часто становилась задумчиво отрешённой, то сейчас это была не просто светлая грусть юной, пробуждающейся души, а именно что-то, заставлявшее её страдать. Понаблюдав за Анной, Сергей ушёл незамеченным, пересилив желание броситься к ней.Он знал, что в этот час тётка обычно отдыхает у себя. И это было как нельзя кстати. Хотелось поскорее поговорить с Анной, поэтому умывшись и оставив плащ, он вернулся к девушке.- Анна, - тихо позвал он, остановившись в дверном проёме.От неожиданности, увидев его, она неловко взмахнула рукой, изящное блюдце выскользнуло и со звоном упало на пол. Сергей бросился к ней и, не в силах произнести ни слова, сжал маленькие руки в своих и стал поочерёдно подносить их к своим губам.- Вы?..- она с удивлением взглянула на него с низу в верх.- Вы никак не ожидали увидеть меня? - окидывая её восхищённым взглядом, с улыбкой заметил он.Его лицо показалось ей болезненно-бледным, казалось, он был чем-то взволнован. Но голос звучал, как всегда уверенно спокойно, лёгкая усмешка слышалась в его тоне. Это был прежний Сергей, однако при виде его сердце девушки почему-то испуганно сжалось.- Марья Фёдоровна отдыхает … К ужину не выйдет, у неё опять мигрень разыгралась, - словно извиняясь, проговорила она.Его скользящий взгляд смущал её, и она опять замолчала, опустив голову. Потом спохватившись, принялась собирать осколки блюдца, Сергей стал ей помогать. Их руки то и дело соприкосались, и Сергей чувствовал, как дрожат её пальцы.- Я пешком шёл, напрямик, - заговорил он, чтобы прогнать её смущение, - коляска на дороге застряла… я кучера оставил…- Нужно отправить кого-нибудь, - забеспокоилась Анна.- Уже… я
