Глава 5
К счастью, Лиле не пришлось сознаваться тетушке в том, что она ездила в Амстердам.
Когда она вернулась домой, пытаясь придумать убедительное объяснение своему отсутствию, оказалось, что баронесса крепко спит.
Видимо, страдалица приняла то самое лекарство, которое снимало у нее боли и погружало в сон.
Лила увиделась с тетей Эдит только в самом конце дня. После обеда, заглянув в спальню баронессы, она обнаружила, что больная не спит, но мысли у нее все еще путаются.
— У тебя… все в порядке… милое мое дитя? — слабым голосом спросила она.
— Да, конечно, тетя Эдит. Мне очень жаль, что у вас были сильные боли.
— Они прошли… уже, — сказала баронесса. — А завтра… нам надо… — поговорить… подольше. Я вспомнила… у меня остались… кое-какие вещицы… твоей матери. Я уверена… тебе будет приятно… их увидеть.
— Очень! — с горячностью ответила Лила.
Почувствовав, что тетушке трудно говорить, она нежно поцеловала ее, пожелала доброй ночи и спустилась вниз, поискать какую-нибудь интересную книгу. Их в доме было много, но все они находились в разных комнатах.
Выбрав книгу, она подошла к окну и открыла его, чтобы полюбоваться садом.
Глядя на силуэты деревьев, она думала о том, какой интересной была встреча с маркизом и какой он красивый.
Лила вдруг поняла, что после смерти отца маркиз Кейнстон оказался первым мужчиной, вызвавшим у нее чувство восхищения.
В отличие от низеньких и толстых отцов однокашниц, у которых она гостила, пока училась во Флоренции, ее отец был высок и строен. По сравнению с ним мужчины-итальянцы выглядели невыразительными коротышками.
Когда Лила стала взрослеть, ее осыпали комплиментами, но она списывала их на традиционную цветистость итальянского языка.
Еще меньшее впечатление производили на нее шумные и неотесанные друзья отчима.
Лила считала, что мужчины ее не интересуют.
Но маркиз был совсем другим!
Его низкий красивый голос заставил ее остро ощутить мужественность собеседника. К тому же он оказался очень высоким и значительным — так что гостиная, в которой они разговаривали, была для него тесна.
Жаль, у нее не было возможности поговорить с маркизом о его лошадях и загородном поместье.
Во время своего долгого пребывания во Флоренции она очень скучала по зеленым пейзажам сельской Англии, по старинным усадьбам и дворцам, по людям одной с ней крови…
«Мне бы хотелось лучше его узнать!» — подумала она, удивляясь самой себе. Однако при этом она понимала, что скорее всего больше никогда не встретится с маркизом.
Тем более ей показалось странным, что в эту ночь он пришел и в ее сны… И хотя утром она не смогла припомнить ничего конкретного, она очень живо ощущала, что во сне находилась с ним!
И сейчас у нее было такое чувство, будто он присутствует где-то рядом.
Няня пришла ее будить и с ходу заявила:
— Сегодня день будет очень жаркий, мисс Лила, и я в такую жару в этот ваш музей пешком не пойду!
Девушка хотела было запротестовать, но вовремя вспомнила, что няня уже немолода и ходить ей тяжело.
— Конечно, няня, — поспешила она согласиться, — мы никуда не пойдем, если погода окажется для тебя слишком жаркой! Я пойду в сад и нарисую какие-нибудь цветы.
Уверена, когда тетя Эдит проснется, ей будет приятно увидеть картину с цветами.
— Ну вот и умница! — похвалила ее старушка.
Лила отыскала в мастерской барона небольшой холст и, взяв собственные краски, вышла в сад.
Он встретил ее изобилием роз самых разных цветов и оттенков.
Она подумала, как приятно было бы написать тюльпаны, которыми так славится Голландия, но эта идея вызвала в ней таившуюся подспудно тревогу: где она окажется следую» щей весной, когда здесь расцветут знаменитые тюльпаны?
Няня не ошиблась — было очень жарко.
В конце концов духота загнала Лилу в дом, и она закончила свою работу наверху, в мастерской барона. По дороге туда она заглянула в спальню к тетушке в надежде, что та проснулась, но баронесса все еще спала.
Перед самым ленчем Лила вышла из мастерской, чтобы подарить тетушке готовую картину.
Баронесса полусидела на постели, лицо у нее было очень бледное и изможденное.
Увидев ее, Лила почувствовала боль в сердце при мысли, что если маркиз в ближайшие дни не купит этюд, то будет уже слишком поздно.
Однако у тетушки нашлись силы искренне полюбоваться написанной специально для нее картиной. Разбираясь в живописи, баронесса со знанием дела похвалила стиль племянницы.
— Ты очень талантлива, милочка, — заключила она свой отзыв. — Как мне жаль, что ты не приехала сюда раньше, когда был жив твой дядя. Он был бы в восторге от твоей работы!
— Вы осыпаете меня комплиментами, которых я не заслуживаю, — смутилась Лила. — Мастерская барона так прекрасно оборудована!
И я восхищена тем, что он смог приобрести столько холстов, относящихся к разным периодам.
— Должна признаться, — заговорщически прошептала тетушка, — все эти детали кажутся мне скучными. Если картина хорошая, я просто хочу ею любоваться, и меня не слишком занимает время ее написания — будь это вчера или триста лет назад!
Лила ответила, смеясь:
— Я уверена, в Голландии так говорить не разрешается.
— Конечно, — подтвердила баронесса с улыбкой. — Но в Англии меня бы поняли.
Лила ушла в малую столовую, где ей подали ленч, а когда она поела, к ней явилась няня с категорическим заявлением.
— Ваша тетя хочет заснуть, так что извольте ее не тревожить. И я тоже собираюсь лечь отдохнуть, как и остальная прислуга.
Эти слова прозвучали довольно сердито, словно няня боялась, что Лила потребует немедленно отправиться в музей.
Однако она ласково сказала:
— Отдыхай, няня. А я почитаю что-нибудь — в гостиной я видела много интересных книг. Может быть, попозже, если станет прохладнее, мы пойдем в «Маурицхейс».
Няня просияла — ответ Лилы ее явно обрадовал.
Встав из-за стола, девушка перекочевала в гостиную, где были открыты окна.
Двери тоже оставили открытыми, так что весь дом вобрал в себя аромат цветов из сада.
Большинство книг, как и следовало ожидать, оказались на голландском языке, но все-таки нашлось там несколько книг на французском и даже пара английских романов.
Решив, что полезно было бы попрактиковаться во французском, Лила выбрала роман Ги де Мопассана. Устроилась на кушетке и вскоре целиком погрузилась в сюжет.
Прошло около часа, когда она краем глаза заметила в гостиной какое-то движение.
Она подумала, что это няня, и ласково спросила:
— Хорошо ли тебе спалось?
И, лишь тогда в растерянности поняла, что ошиблась: в гостиную вошла не няня, а незнакомый молодой человек, коренастый и не очень привлекательный. У него оказались тяжелые и довольно грубые черты лица, характерные для многих голландцев.
