Вронский опешил от такого начала и собрался было ответить, но Каховская нетерпеливо остановила его:
— Не перебивайте. Я и сама смогу запутаться. — Она на секунду умолкла, как будто подбирая слова, затем продолжила: — Мы с вами не дети…
— Это уж точно, — все же произнес Константин.
— …поэтому прекрасно понимаем, чего хотим. О своем желании вы мне уже говорили. Ставлю вас в известность, что мое теперь совпадает с вашим. И я была бы не против осуществить его. — Она вспыхнула и с трудом, почти шепотом договорила: — Предаться, так сказать, утехам Амура.
Она смущенно замолчала, избегая смотреть на Вронского, стиснув свой маленький веер так, что у нее побелели костяшки пальцев. Тот медлил с ответом, пребывая в некоторой растерянности.
— Может быть, я превратно истолковала ваши мотивы, Константин Львович? — нервничая все больше, торопливо спросила Александра. — В таком случае забудьте все, что я вам сейчас наговорила.
— Нет уж, отчего же, — задумчиво ответил Вронский. — Вы сделали мне весьма щедрое предложение. И я его принимаю.
— Уф-ф-ф, — с облегчением выдохнула Александра. — Значит, решено?
— Решено, — подтвердил Константин. — Но я хотел бы знать, что подвигло вас так стремительно пересмотреть свои взгляды в отношении меня?
— Разве сие так важно? Пересмотрела, и все!
— Не увиливайте, Алекс. Выкладывайте начистоту. Не бойтесь. Что бы вы ни сказали, это не отменит нашего «договора». — Он скрестил руки на груди и откинулся на спинку дивана. — Я слушаю вас.
Александра обреченно вздохнула и, не решаясь поднять на него глаза, начала:
— Для меня это как… некий научный эксперимент, опыт. Моя жизнь с покойным мужем в смысле… любовной страсти была крайне неудачна, даже неприятна. Но многие вокруг… и Настя… говорят — блаженство. А вы в сем занятии — виртуоз.
— Ах, Настя… Уж не она ли вам меня рекомендовала? Виртуоз, говорите? — потемнел лицом Вронский.
— Вот вы и обиделись, Константин Львович, — огорчилась Александра. — И было бы из-за чего. Вы же сами добиваетесь меня из-за каприза, мимолетного влечения. Неужели ваше желание заслуживает большего уважения, чем мое? Признайтесь, что более всего нас толкают друг к другу любопытство и новизна ощущений.
— Вы обладаете удивительным свойством быть непредсказуемой, Алекс, — пробормотал в ответ Вронский. — Я уже и сам не знаю, что меня к вам влечет. Полагаю, одной ночи с вами для удовлетворения «любопытства и новизны ощущений» мне будет мало.
Александра покраснела от удовольствия и невольно окинула взглядом его фигуру. Хорош, дьявол!
— Мне, возможно, тоже, — чуть слышно прошептала она. — Тут все будет зависеть от вас.
— Договорились, — тут же отозвался Константин. — В таком случае приглашаю вас поохотиться на тетерева — это будет официальная версия нашего отсутствия. На сборы у вас час. Остановимся на ночь в охотничьем домике, а до рассвета отправимся на ток. Я предупрежу Олсуфьевых. Что ж, дорогая, — поднялся он с дивана, — начнем ваш «великий эксперимент».
Так Александра оказалась на тропинке, ведущей к охотничьему домику. Добирались до него более часа. Уже совсем стемнело, когда они подъехали к черному от весенней влаги срубу.
— Ступайте внутрь, Алекс, я займусь лошадьми, — сказал Вронский, помогая ей спешиться.
Александра открыла тяжелую дверь, пошарила рукой в поисках свечей. Трепетный огонек озарил небольшие сени и еще одну дверь напротив. Комнатка за ней оказалась довольно просторной. Александра зажгла свечи в медном канделябре, стоявшем на столе, огляделась по сторонам. Круглый стол, лавка, пара кресел, низенький шкап с посудой, неширокая кровать, застеленная меховым покрывалом, вместо печи — камин, вот и вся нехитрая обстановка. По всему было видно, что кто-то здесь побывал и совсем недавно: протопил камин — комнатка до сих пор хранила тепло, оставил на столе две корзины со снедью, заботливо покрыв их чистым полотном. Она сняла шубу и шляпу, в смущении прижала руки к горевшим щекам. Что за безумие на нее накатило? Что она здесь делает? Может, сбежать? Тьфу ты, пропасть! Да ни за что, такого шанса более может не представится. Надо успокоиться. Заняться чем-нибудь.
Александра присела у камина, внутри которого аккуратным шалашиком были сложены дрова для растопки. Когда язычки огня весело заплясали по поленьям, она попыталась прогнать тревожившие ее мысли и принялась бездумно следить за трепетной игрой пламени. Не станет она нервничать из-за пустяков. В конце концов, она не девственница, чтобы трястись от страха, а зрелая женщина. «Несмотря на это, я чертовски напугана», — призналась себе Каховская.
Скрипнули двери, и через порог переступил Вронский. В распахнутом кафтане, с ярким румянцем на щеках, оживленно блестящими голубыми глазами, он, казалось, заполнил собой все пространство комнаты, вызвав в Александре невольный трепет и жаркую волну, стремительно прокатившуюся по всему телу.
— Как мило, что вы позаботились и растопили камин, Александра Федоровна, — светски любезным тоном произнес он, шагнул к столу, откинул полотно с корзины. — Посмотрим, что тут у нас. Замечательно! Предлагаю поужинать. Как вы к этому относитесь? Помогите мне разобраться со всей этой снедью.
Александра заставила себя подняться и подойти к столу. Тяжело вздохнув, она вскинула на него глаза.
— Я не в силах сейчас думать о еде или вести светскую беседу, — честно призналась она.
Его руки замерли над корзиной.
— Каюсь, я тоже.
— Тогда возможно…
Александра медленно подняла руки, вынула гребни, державшие прическу, тряхнула головой. Короткие пышные кудри кольцами обрамили ее лицо. Вронский протянул руку, провел по непокорным прядям, смуглой гладкой щеке, шее.
— Вы похожи на юношу с картин итальянских мастеров эпохи Возрождения. Чистота и страсть. Искушение. — Он хмыкнул. — Меня начинают настораживать собственные желания.
— Но я — женщина…
— И слава Богу…
Вронский приподнял ее подбородок, прикоснулся к губам, тихо, нежно, будто пробуя их на вкус. Александра прикрыла глаза, как тогда во время вальса, и сосредоточилась на ощущении, которое дарили его губы. Сначала простое прикосновение, потом сладостная истома, пламенная пляска языка, зажегшая в теле тысячу танцующих горячих искр, разочарование, когда он на миг оторвался от нее.
— Алекс, я вас раздену. Я хочу видеть вас всю.
Только и хватило сил согласно кивнуть головой. Его руки скользили по ее телу расстегивая, развязывая, снимая одну вещь за другой, превращая привычное каждодневное действие в завораживающий ритуал обольщения. Ее тело буквально сотрясалось от возбуждения, но, когда последняя деталь туалета оказалась на полу, она отстранилась от него.
