— И какой же?
— Кое-какие заметки. Напоминания о некоторых делах, которые надо завершить.
Элиза почувствовала, что он уходит от прямого ответа. Но прежде чем она успела задать еще один вопрос, Августина встала и сказала:
— Я вижу, что моя кухня в надежных руках, и я могу продолжить подстригать свои розы.
— Я вам помогу…
— Ты останешься здесь и составишь его светлости компанию, — твердо заявила Гасси. — Было бы невежливо оставлять его одного.
Элиза насупилась, но ее бывшая гувернантка оставила это без внимания.
— Ты же не хочешь, чтобы он подумал, что я не научила тебя хорошим манерам.
— Конечно, — пробормотала Элиза. — Нельзя допустить, чтобы его шокировало мое поведение.
Августина лишь подмигнула ей и вышла за дверь.
Гриф подождал, когда утихнут шаги Августины, и сказал:
— Извините, я не хотел доводить вас до смущения своим глупым поддразниванием. Я вижу, что мое присутствие заставляет вас нервничать, так что я лучше уеду. Вы не проводите меня до двуколки?
Заметив, что она колеблется, он добавил:
— Вы спросили, почему я сюда приехал, леди Брентфорд, а я пока не ответил. Я приехал, чтобы извиниться. И не потому — повторюсь, — что я сожалею о том, что между нами произошло, а потому, что я воспользовался тем, что вы оказались в… безвыходной ситуации. Мне не следовало это делать.
Она опустила глаза.
— Давайте прекратим дискуссию о том, что правильно или неправильно. Нет смысла ворошить прошлое, — сказала она, не глядя на него.
— А как насчет будущего? — тихо спросил он.
Элиза начала перекладывать остатки коврижки в жестяную банку.
— Не хотите несколько кусочков на дорогу?
— Понимаю, вы мне отказываете, хотя и облекли свой отказ в такую милую форму. — Он улыбнулся. — Спасибо, но я выживу и без подкрепления.
— Гасси расстроится, если вы ничего не возьмете с собой. — Она завернула несколько пирожных в салфетку. — Вот, возьмите, сэр.
Они прошли через сад и повернули к фасаду дома.
— У мисс Хэверстик замечательное чувство цвета. — Он повел рукой, указывая на посадки вдоль дорожки. — Хотя смею заметить, что и вы приложили к этому руку.
— Как… — начала она, но потом резко остановилась.
— Потому что они похожи на те растения, что растут вокруг вашего убежища в Эбби. У вас явные способности к ландшафтному дизайну.
— Я… иногда этим балуюсь, — замялась она. — Я люблю цветы и то, как они вписываются в окружающую природу.
— Земля всегда говорит правду. Есть нечто загадочное в том, что природа заботится о каждом зеленом ростке, в котором заключен огромный потенциал.
Нахмурив брови, она на минуту задумалась.
— Ваши слова мне что-то напоминают. Это сказал один из поэтов «Озерной школы»?
Он покачал головой:
— Нет, это написал кто-то, кого не опубликовали.
— Но это выражено замечательно. Я удивлена, что вы подметили детали дизайна этого сада и того, что в Эбби. Многие не обращают на это внимания.
Он пожал плечами и засмеялся, но как-то не вполне естественно.
— Я ценю красоту во всех ее проявлениях.
Он вдруг заметил, как заблестели ее глаза. Неужели это были слезы?
У него вдруг защемило сердце от гнева. Будь проклят тот человек, который заставил ее думать, что она не прелестна и не желанна. Поддавшись импульсу, он схватил ее за запястье.
— Лорд Хадден…
У нее задрожали губы, и Гриф не смог удержаться. Он увлек ее в тень огромного бука и прижал к себе.
— Поцелуйте меня, — прохрипел он.
Элиза подняла подбородок. Дыхание стало прерывистым.
Гриф нежно прижался ртом к ее губам. Ее сердце стучало — раз, два, три… Она отшатнулась.
— Вам лучше уехать, лорд Хадден, — сказала она.
— Почему? Потому что вы хотите снова заняться со мной любовью? — Это походило не столько на вопрос, сколько на попытку соблазнения.
Он почувствовал, как она напряглась, а потом расслабилась и неохотно рассмеялась.
— Думаю, да, — призналась она с восхитительной откровенностью. — Но это было бы неблагоразумно.
Она была права. И было бы неправильно искушать ее. Но он не мог заставить себя отпустить ее.
— Вами всегда правит рассудок? — спросил он и провел большим пальцем по ее подбородку.
— Я не могу позволить себе отбросить осторожность. Это слишком опасно.
Это слово, будто змея, обвилось вокруг его сознания и не отпускало. «Опасность не должна пугать — она придает вкус жизни», — сказал он себе. И на самом деле она не могла повредить ни ей, ни ему. Она вдова, и если они будут осторожны, самое худшее, что может случиться, — это не слишком приятные подозрения.
— Если мы будем осмотрительны, никто ни о чем не узнает, — пробормотал он. — Если нам обоим это доставляет наслаждение, нет ничего зазорного в том, что у нас будет интимная связь, леди Брентфорд.
— Теперь я понимаю, почему вы с таким успехом соблазняете женщин. — Она сказала это небрежным тоном, но его покоробило. — Поскольку вы гораздо более искушены в разного рода развлечениях, вы, несомненно, правы, считая, что последствия не слишком серьезны — я имею в виду для вас, — продолжала она. — А для меня даже очень. В данный момент я не могу рисковать таким поворотом в своей жизни.
— Почему?
Она избегала смотреть ему в глаза.
— Потому что у меня другие планы.
Она явно не была намерена поделиться ими с ним.
И он этому не удивился. Он был почти незнакомцем, который все это время, что они были вместе, только и делал, что шарил руками по ее телу. И здесь нечем было гордиться. Так поступил бы каждый волокита.
«Ты джентльмен, Гриффин. А джентльмен должен уважать ее желания и уйти из ее жизни. Оставить ее в покое».
И все же…
— Вы со мной встретитесь? Просто чтобы погулять, если для вас это предпочтительнее.
— Мне надо об этом подумать.
— Разумеется.
Ее ответ был напоминанием: он должен наконец начать задумываться о серьезных вещах. Он поклялся оставить в прошлом свою разгульную жизнь. И совершить что-нибудь значительное. Мимолетная связь с провинциальной вдовушкой была бы ошибкой. Шагом назад. А он поклялся идти вперед в новом направлении. И не оглядываться.
Ему понадобилось несколько минут, чтобы привести в порядок свои мысли. Потом он отвязал поводья и обернулся, чтобы попрощаться.
Она стояла в стороне и задумчиво смотрела куда-то вдаль. Ее прическа немного растрепалась, воротник сидел немного криво, а подол платья слегка запылился, но в этой, по сути, незамысловатой внешности была какая-то простая, естественная красота. По сравнению с ней лондонские леди в своих модных платьях и сложных прическах выглядели как бездушные осколки полированного стекла — без всякой глубины и смысла.
