Несколько минут они, тяжело дыша, неподвижно лежали под лучами палящего солнца. Закрыв глаза, Кендалл, не думая о царапинах, синяках и порезах, наслаждалась освобождением от объятий черной зловонной жижи. Грязь была везде — на платье, в волосах и даже на ресницах.
Капитан Макклейн быстро, по-кошачьи вскочил на ноги. Кендалл встрепенулась и села. Он решительно шагнул к ней, и она инстинктивно отползла в сторону. Снова бежать она не могла. А Брент схватил ее за руки и, резко выдохнув, взвалил себе на плечо… Лежать животом на твердых мышцах и костях было неудобно и унизительно. Пылая негодованием, Кендалл принялась колотить кулаками по широкой спине.
— Отпусти меня! Немедленно отпусти меня! — вопила она. — Это похищение. Существуют же какие-то законы!
Брент на мгновение остановился, но только для того, чтобы ладонью увесисто шлепнуть Кендалл по заду.
— Миссис Мур, нигде в мире нет таких законов, которые могли бы вам помочь. От души советую вам заткнуть ваш прелестный ротик, если, конечно, не хотите меня о чем-нибудь очень вежливо попросить.
И он пошел вперед так быстро, что голова Кендалл, болтаясь, как у тряпичной куклы, несколько раз ударилась о его широкую спину. Кендалл зажмурила глаза и попыталась овладеть собой, чтобы не разразиться унизительным плачем.
— Я этого не заслужила! — зло прошипела она.
— Дорогуша, ты еще не получила и половины того, что заслужила.
— Говорю тебе, ты просто самоуверенный осел! — не унималась Кендалл. Ее боевой пыл возродился, как только она снова услышала в его голосе тихую угрозу. Извиваясь всем телом, она пиналась, кусалась, царапалась, била кулаками в спину Брента. Внезапно он схватил ее обеими руками за талию и поставил на землю. Только теперь Кендалл увидела, что они вышли на поляну.
Публика уже собралась в ожидании веселого представления — со всех сторон их обступили семинолы и конфедераты.
Кендалл понимала, что индейцы не станут помогать ей, но здесь есть еще моряки из экипажа Брента. Они, разумеется, обожают своего капитана, но неужели эти мужчины позволят ему оскорблять хорошо воспитанную молодую белую женщину? Она обернулась, вглядываясь в незнакомые белые лица.
— Помогите! — закричала она. — Господи, да помогите же мне! Этот человек сошел с ума!
Голос ее пресекся, как только она увидела каменные лица и немигающие, равнодушные глаза. Конечно, с внезапно нахлынувшей тоской подумала Кендалл, это те самые люди, которые были с капитаном Макклейном в ту роковую декабрьскую ночь в Чарлстоне! Это их атаковали люди Джона Мура.
Тяжелая рука Брента властно опустилась на ее плечо. Кендалл опять загнали в угол. Словно затравленный, потерявший всякую надежду на спасение зверь, она отчаянно бросилась на Макклейна. Вонзив острые ногти в его лицо, она с силой провела пальцами вниз, оставив на щеках капитана кровавые полосы — от глаз до подбородка.
— Будь ты проклята, чертова ведьма! — выругался Брент, угрожающе сузив глаза. Немного помедлив, Кендалл решила, что бегство сейчас будет почетнее бессмысленного сопротивления. Она резко повернулась и кинулась бежать, но остановилась, почувствовав сильную боль. Брент Макклейн тут же схватил ее своими железными пальцами за волосы и притянул к себе. В отличие от Кендалл капитан Макклейн знал, что в таких ситуациях мужчина должен поступать решительно и быстро, чтобы не ударить лицом в грязь. Кендалл поняла только одно — она довела Брента до опасной черты и теперь для нее было бы лучше снова оказаться в объятиях зыбучего песка.
Брент мгновенно опустился на одно колено, и Кендалл снова дико вскрикнула, когда он за волосы притянул ее к земле. Она взмахнула руками в тщетной попытке удержать равновесие, но в этот момент капитан Макклейн, выпустив волосы, с мрачной усмешкой схватил ее за руки. Кендалл не успела ничего понять, а Брент уже швырнул ее вниз животом на свое выставленное колено. Она пыталась сопротивляться, но что может сделать слабая женщина с разъяренным, сильным мужчиной! Свет померк в ее глазах — Макклейн резким движением задрал юбку и набросил подол ей на голову. Кендалл закричала от унижения, а ладонь Брента с размаху опустилась на прикрытую тонкими, панталонами округлую попку. Удары сыпались один за другим, прожигая насквозь…
Как долго это будет продолжаться? Сколько было ударов — девять или десять? Кендалл сбилась со счета после пятого — она просто потеряла голову от злости и растерянности. Экзекуция закончилась так же внезапно, как и началась. Брент встал, стряхнув Кендалл с колена словно тряпку. Оказавшись на земле, она кое-как поправила одежду. Грязная, она не видела ненавистного капитана сквозь мокрые, в болотной жиже волосы, облепившие ее лицо, но отчетливо слышала его повелительный голос. Брент возвышался над ней, как языческий бог. Он подозвал к себе нескольких индейских женщин и сказал по-английски, но его поняли:
— Отмойте хорошенько эту замарашку!
Ноги в высоких сапогах круто повернулись и зашагали прочь. Индианки помогли Кендалл подняться.
Надеяться было не на что.
Брент Макклейн, удрученно поглядывая на покрасневшую ладонь, направился к хижине своего друга Рыжей Лисицы. Конечно, не следовало бить женщину с такой силой, но черт бы побрал все ее хитрости и уловки. Она вела себя, как дикая кошка, и не оставила ему другого выбора. Сегодняшняя встреча оказалась для него полной неожиданностью, и, когда он услышал ее нежный, звучный голос, мелодичный, протяжный южный акцент, увидел пышную, сияющую в лучах солнца копну золотистых волос, тонкие, аристократичные черты лица и невинные синие глаза, в его мозгу словно что-то взорвалось. Ярость выплеснулась в душу с такой силой, что Брент содрогнулся.
Верно, все это оттого, что Кендалл была по-прежнему прекрасна. Ее голова торчала из болотной жижи, как благоухающее, великолепная роза. На мгновение его снова очаровали совершенство форм, полнота груди и бедер, осиная талия, которую не могла скрыть тонкая хлопковая ткань платья.
Но какова невинность! Какие просительные нотки зазвучали в ее голосе, когда она надумала обвести доблестного офицера армии конфедератов вокруг своего изящного пальчика! Нет, она напрашивалась на хорошую трепку. Конечно, он не предполагал, что месть окажется именно такой, но она заслужила наказание, которому он ее подверг.
К тому же, подумал Макклейн, помрачнев от горьких воспоминаний, то, что она получила, не идет ни в какое сравнение с тем, что уготовила эта женщина ему самому. До конца своих дней не забудет он ту злополучную декабрьскую ночь, когда его, словно щенка, бросили погибать в ледяной воде чарлстонской гавани. Брент помнил, как из последних сил сдерживал дыхание, чтобы не набрать полные легкие соленой океанской воды; как тщетно пытался удержаться на поверхности, стараясь сбросить путы, стягивавшие его руки. Если бы не тот янки, который кинулся в воду и выволок его на берег…
