– Но отнюдь не по доброй воле, как я подозреваю, – в голосе Кэтрин прозвучала насмешка.
– Когда я хочу, то могу быть весьма убедительным.
Помедлив, она кивнула.
– Значит, пока вы здесь находитесь, трудясь на благо Совета, вы на самом деле…
– На самом деле я пытаюсь втереться в то общество, где он вращается.
– Как вы политичны, – Кэтрин выдавила фальшивую улыбку. – А я-то думала, что вы выхватите саблю и, угрожая ею, попытаетесь изъять необходимые средства.
– Я «выхватываю саблю» только тогда, когда считаю это необходимым.
Кэтрин не сразу нашлась что ответить и постаралась подавить удивление, отразившееся на ее лице.
– А кроме того, я уже объяснял, что у меня было достаточно времени, чтобы обдумать свои действия.
– И где вы остановились на время визита в Лондон? – холодно осведомилась Кэтрин.
– А, так вам стало не хватать меня в Андерсен-холле?
Кэтрин не удостоила его ответом.
– На Ламонт-стрит, в пансионе Уэдерли. Конечно, это не лучший вариант, – прокомментировал он, – зато для офицеров там есть особые скидки.
– Что ж, на этом, я полагаю, наша беседа окончена? – спросила Кэтрин, вспомнив манеру, в которой обычно разговаривал с ней ее брат-брюзга.
– Так вы обещаете никому не рассказывать о моих делах?
Она не сомневалась, что Маркус знает, как твердо ее слово. Директор Данн, конечно же, не преминул поведать о ее достоинствах.
– Даю слово, – Кэтрин взмахнула рукой. – Даже за все блага мира я не проговорюсь о ваших россказнях.
Озадаченный подобным комментарием, Маркус бросил на нее удивленный взгляд и кивнул:
– Спасибо.
– Не стоит благодарности.
Он улыбнулся.
Щеки Кэтрин вспыхнули, но она не отвела глаз.
– Мой отец попросил вас ознакомить меня с делами приюта. Я бы хотел просмотреть учетные книги.
Кэтрин охватило возмущение, однако директор Данн действительно просил ее об этом, и она находилась у него на службе. Жаль, что он так доверчив и даже не подозревает о махинациях сына.
– Если вы скажете когда…
– Сейчас самое подходящее время. – Маркус встал. – Ведь это они, не так ли? – спросил он, указывая на книги, лежащие на ее рабочем столе.
Кэтрин стиснула зубы. Она не могла придумать причину для отказа.
– Неужели вас так интересуют цены на сало? – спросила она, поднявшись. Кэтрин постаралась повыше поднять голову, чтобы достойно встретить его предательский взгляд.
Маркус так очаровательно улыбнулся, что губы Кэтрин едва не сложились в ответную улыбку. Поэтому она еще больше нахмурилась.
– Меня занимает все на свете, – пробормотал он.
Можно было бы изобрести менее идиотский ответ.
– Прекрасно. Располагайтесь, – Кэтрин указала на книги. – Но если из-за вас возникнет беспорядок, я сильно рассержусь.
– А мне казалось, что вы превосходно владеете собой.
Кэтрин еще ни разу не испытывала желания кого-то ударить, однако сейчас была поразительно близка к этому.
Маркус взял книгу, раскрыл ее и провел своей широкой ладонью по странице. Кэтрин оскорбилась и за себя, и за свой гроссбух.
Она скрестила руки и метнула в его спину испепеляющий взгляд.
– А где список жертвователей? – спросил Маркус, даже не потрудившись взглянуть на нее.
– Что-что?
Маркус обернулся, и на его удручающе красивом лице промелькнула насмешка:
– Список благотворителей, которые поддерживают Андерсен-холл, и перечисление пожертвованных ими сумм.
– Ах это… – Кэтрин удивило, что ему известны такие подробности, и она сильнее стиснула зубы.
– Пожалуйста, дайте его мне.
Кэтрин медлила в нерешительности.
– Или я должен пожаловаться отцу, словно мальчик, которому нянька не дает положенного ему молока?
Выхода у Кэтрин не было. Директор Данн абсолютно ясно дал ей понять, что она должна сотрудничать с его сыном.
– Извините, – кивнула она.
Маркус наблюдал, как Кэтрин, взяв стул, с грохотом переставила его к книжному шкафу. Она, несомненно, обладала сильным характером.
Маркус протянул руку, чтобы помочь, однако Кэтрин из вредности предпочла ее не заметить. Встав на стул и дотянувшись до верхней полки, она начала перебирать книги. Серая ткань платья обтянула ее упругие груди, сведя на нет удручающий эффект, который производил ее застегнутый доверху наряд. Движения Кэтрин были совершенно безыскусны, но даже самая опытная соблазнительница из дома удовольствий не смогла бы произвести на Маркуса большего впечатления.
Он сглотнул и напомнил себе, что и в прямом и в переносном смыслах Кэтрин находится вне зоны его досягаемости. Маркус не собирался больше дразнить ее. Он и так вел себя не очень-то достойно. Но Кэтрин выглядела слишком соблазнительно, чтобы это обстоятельство можно было проигнорировать. Чего стоило только одно возмущенное выражение, застывшее на ее лице! А ледяное презрение, вспыхивающее в глазах! Сколько страсти вкладывала она в свои возражения, а ведь самое подходящее место для такого темперамента – спальня. Нетрудно представить, как она будет вести себя на простынях! Ее чувственность так зажигательна. Маркус представил разметавшиеся по подушке золотистые волосы Кэтрин, соблазнительно приоткрытый рот, страстный затуманенный взор…
Однако от этих идиотских мыслей нужно срочно избавляться. Правда, тогда и оставшиеся в его арсенале средства окажутся очень скудны. Интерес к публичным домам он потерял много лет назад. Это случилось тогда, когда, выиграв в карты, он провел целую ночь с девицей по имени Люсинда. Многие мужчины сочли бы подобную возможность за счастье. Но, проснувшись утром, Маркус увидел, сколь разрушительно действует страсть на женщин. Все утро он оставался возле Люсинды и слушал ее рассказы, отмечая про себя сквозящие боль и отчаяние в ее опустошенном взгляде, и синяки, покрывающие прекрасное тело девушки. С тех пор отношение Маркуса к покупным наслаждениям резко изменилось, и он навсегда потерял к ним интерес.
Но и тут ему, казалось, не суждено было найти облегчения. Кэтрин Миллер для него – запретный плод. Он не совращает девственниц. Маркус вообще старается держаться от них подальше. Соблюдая дистанцию, он не столько щадит их невинность, сколько избегает ненужных осложнений, которые могут сопутствовать отношениям с девушкой. В особенности с такой, как Кэтрин.
В этот момент, взяв толстый том и уже поворачиваясь, чтобы спуститься, Кэтрин пошатнулась. Маркус машинально протянул руки и обхватил ее тонкую талию. Ее маленькая рука слегка оперлась на его плечо, в то время как вторая продолжала сжимать книгу.
– О, – выдохнула Кэтрин, и ее щеки приобрели вишневый оттенок. Как же ему нравилось ее смущение! – Все нормально.
