Кэролайн, уверенно ступая босыми ногами по полу, подошла к Минерве и взяла у нее из рук туфли.
— Спокойной ночи, — прошептала она и, подойдя к лестнице, начала подниматься на второй этаж. Пройдя половину пути, она услышала голос Минервы и остановилась.
— Кэролайн, ты хорошо себя чувствуешь?
Заставив себя улыбнуться, Кэролайн ответила:
— Да, я здорова. Все в полном порядке.
«Кроме того, конечно, что я узнала нечто такое, о чем даже и не подозревала, и это полностью изменило мое представление о себе самой», — подумала она.
Испугавшись того, что Минерва, посмотрев на ее лицо, поймет, о чем она сейчас думает, Кэролайн, не дожидаясь ответа тетки, подобрала юбки и пошла вверх по лестнице. И только зайдя в свою комнату, она смогла перевести дух (ведь ее комната была ее крепостью) и решилась посмотреть на себя в зеркало.
Трамбалл никогда не целовал ее так, как Джеймс Феррингтон, и… святой Боже, она отвечала на его поцелуи!
Кэролайн погладила рукой щеку. «Когда он целовал меня, я не испытывала ничего кроме приятных ощущений. Почему же теперь у меня горит лицо? Откуда взялись эти «следы от бакенбардов»?» — удивилась она. Ей казалось, что целовать Джеймса естественно, в этом нет ничего странного и необычного. К тому же это было необыкновенно приятно. Кэролайн поняла, что он заразил ее своей страстью.
Слава богу, что леди Димхерст не видела ее в таком ужасном состоянии!
Нужно хорошенько выспаться и навсегда забыть о том, что с ней сегодня случилось. «Это было всего лишь раз и больше не повторится», — уговаривала себя Кэролайн.
Как это ни странно, едва опустив голову на подушку, она уснула. Однако спала беспокойно — ей снились яркие, красочные сны.
Кэролайн проснулась перед рассветом, вся в горячем поту, сжимая руками подушку. Ей еще никогда не снилось ничего подобного. Кэролайн поняла, что во сне она видела его, мистера Джеймса Феррингтона. Да, ей привиделся именно он и его горячие, страстные поцелуи. Поцелуи, заставляющие сердце сжиматься от сладкой боли.
Как только она вспомнила о нем, ее сразу захватила буря эмоций, и она ощутила страстное, неудержимое влечение. Перекатившись на спину, Кэролайн прижала к груди подушку, пытаясь унять возбуждение. Словно ящик Пандоры, его поцелуи оживили давно забытые воспоминания. Воспоминания о ее покойном муже, о страстном, неудовлетворенном желании и о мечтах, которым так и не суждено было сбыться.
Кэролайн долго лежала, глядя в потолок и пытаясь успокоиться. Нет, она так просто не сдастся. Ей следует думать не о чувствах, а о делах насущных — о том, что ей нужно купить продукты к обеду, а к следующему понедельнику необходимо подготовиться к уроку французского языка. Как только она успокоится, все снова встанет на свои места. Так, словно она никогда не встречалась с великолепным и могущественным мистером Феррингтоном.
И тут же, словно по мановению волшебной палочки, она увидела перед собой его лицо. Его нельзя было назвать красавцем, но он обладал истинно мужским обаянием, прекрасным чувством юмора и был человеком внимательным и обходительным (по крайней мере, во время ужина он проявил все эти качества). И кто бы мог подумать, что затем он набросится на нее?
Испугавшись, что мысли о Феррингтоне снова взбудоражат ее душу, Кэролайн закрыла глаза и начала горячо молиться. Однако буквально через минуту она снова открыла глаза. Ее снова бросило в жар, и снова отчаянно забилось сердце.
Он ведь так и не отдал документы на ее дом!
А это значит, что сегодня ей снова придется встретиться с ним.
«На этот раз все будет по-другому», — пообещала себе Кэролайн. Теперь она будет более осторожной. Больше никаких ужинов, никаких поездок в экипаже и уж тем более никаких поцелуев.
Господи, прощу тебя, не нужно больше поцелуев!
— Кэролайн, сколько можно тебя звать?
Услышав голос Минервы, она подпрыгнула от неожиданности и, повернувшись к тетушке, едва не сбила локтем чернильницу. Однако Кэролайн успела схватить ее, не дав чернилам разлиться на листы бумаги, над которыми она сидела все утро.
— Минерва, ты испугала меня! — крикнула Кэролайн и, вспомнив, что нужно спрятать то, что она написала, от проницательных глаз тетки, положила ладонь на лежавший перед ней лист бумаги.
— Чем же это я тебя напугала? Я уже минуты три зову тебя, а ты не откликаешься. Чем ты занимаешься? Ты уже больше часа сидишь за письменным столом и, словно школьница, что-то старательно выводишь на бумаге. — Опираясь на трость, Минерва подошла к маленькому письменному столу, стоявшему у окна. — Зачем ты положила руку на письмо? Ведь чернила еще не высохли, и ты можешь испачкать рукав платья.
Испугавшись, Кэролайн подняла руку. Слова «Мистер Феррингтон» были смазаны, но вполне разборчиво читались. Она моментально поняла свою ошибку. Черные чернила не будут видны на черной шелковой ткани, из которой было сшито ее платье, но Минерва смогла увидеть то, что она написала.
— Ты пишешь мистеру Феррингтону? Это тот самый джентльмен, с которым ты провела вчерашний вечер? — спросила Минерва, беря в руки второй лист бумаги. — Что это значит? В каждой строчке одни заглавные буквы «Ф».
Кэролайн покраснела от смущения. Ей показалось, что она недостаточно красиво вывела букву «Ф», когда написала фамилию Джеймса, и решила немного поупражняться в каллиграфии. После этих упражнений на столе появилось несколько листов почтовой бумаги с различными вариантами обращения. На одном листе было написано «Мистер Феррингтон», на другом — «Дорогой мистер Феррингтон» (причем слово «Дорогой» было зачеркнуто; она испугалась, что после произошедшего вчера вечером он может неправильно истолковать такое обращение), на третьем просто — «Мистеру Феррингтону» и так далее и тому подобное. Кэролайн смотрела на эти листы, обдумывая детали предстоящей встречи. Нет, она не поедет к Феррингтону. На этот раз он приедет к ней и она постарается предпринять все необходимые меры предосторожности.
Кэролайн выхватила злосчастный лист бумаги из рук Минервы и сделала вид, что складывает бумаги в стопку.
Тетушка села в кресло, стоявшее рядом с письменным столом.
— Кэролайн, твои щеки горят, — заметила она.
— Ничего подобного! — возразила Кэролайн, чувствуя, что краснеет еще сильнее.
Пытаясь оправиться от смущения, она положила пачку исписанных листов в дальний угол стола, так, чтобы Минерва не смогла до них дотянуться. Положив руки на стол, она заставила себя посмотреть в глаза тетке.
