Все четверо занимались музыкой по очереди, обучаясь игре на фортепиано и флейте. Крисси в ожидании своей очереди любила рассматривать великолепный потолок — он был частично сводчатым, часть его была кессонирована, он был отделан позолотой, и на нем были изображены классические сюжеты: фигуры, изображающие Гармонию, Музыку, Пение и Мелодию. Там еще были два великолепных огромных светильника, которые тоже можно было долго рассматривать, а также часами считать многочисленные хрустальные подвески на этих люстрах.
Когда Крисси исполнилось семь лет, в Нью-Йорк прибыла ее мать с намерением вытребовать свою дочь назад. Она обвинила свекровь и золовку в похищении, однако впоследствии отказалась от своих обвинений в обмен на временную опеку над дочерью до решения этого дела в суде. Для того чтобы всех убедить, что она обеспечит надлежащее воспитание своей дочери, Кристина приобрела поместье в Олд-Вестбери, практически рядом с поместьем семьи Уинслоу, и купила несколько лошадей, шотландскую овчарку, которую Крисси назвала Мак, и сенбернара, которого назвали Сэмом. Крисси записали в близлежащую школу. В течение некоторого времени ее мать вставала в восемь часов, чтобы собственноручно отвезти дочку в школу, рассчитывая, что этот факт может в суде оказать положительное воздействие.
Крисси была в восторге, она еще никогда не была так счастлива — ни в Лондоне, ни на Парк-авеню, ни даже в Уотершеде в Ньюпорте. Она жила с мамой, своей красивой, душистой, вечно смеющейся мамой, никто на свете не умел так смеяться, как ее мама. В школе у нее было много друзей, и на день рождения пришло много девочек из класса. Девочки катались на пони, а дрессированная обезьянка, одетая клоуном, танцевала с ними, залезала на дерево и кидала оттуда в них цветами яблони.
Однако спустя несколько недель деревенская жизнь наскучила Кристине, и, нуждаясь в развлечениях, она стала приглашать друзей и приятелей из Нью-Йорка на свои приемы, которые продолжались ночи напролет. После этих вечеринок она была не в состоянии возить Крисси в школу. Несколько раз бывало и так, что про Крисси и вовсе забывали, и она проводила с ними все эти вечера, пока не засыпала где-нибудь на диванчике в гостиной или же под лестницей. Так что Крисси не всегда приходила в школу вовремя, а иногда и вообще прогуливала уроки.
Зато Крисси научилась смешивать коктейли. Этому научила ее мать, и друзья Кристины считали, что это придает вечеринкам особый шик.
Затем друзьям Кристины Марлоу надоело ездить развлекаться в Олд-Вестбери. Одно дело съездить туда раз на выходные, но постоянно совершать такие путешествия было делом малопривлекательным. Это означало, что надо потерять целых два дня — ведь все рестораны, кабаре и прочие злачные места находились в городе. Вскоре и саму Кристину стали встречать в городе в ночных клубах, в театрах и частных танцевальных заведениях, где она проводила ночи напролет, ее фотографировали на скачках. К сожалению, прислуга в доме часто менялась, так что фактически не было человека, ответственного за то, чтобы Крисси ежедневно посещала школу, и она частенько пропускала занятия.
Когда, наконец, в суде стали рассматривать дело об опекунстве, для газетчиков наступил настоящий праздник. Гвен Марлоу Уинслоу привела множество свидетелей, ранее служивших в доме Кристины, которые показали, что Крисси нерегулярно ходила в школу, зато умела отлично смешивать мартини. Патрисия Марлоу рассказала, как Кристина Хэттон соблазнила ее сына вести распутную жизнь, что впоследствии и привело его к гибели. Она, правда, не упомянула того факта, что за некоторое время до брака с аморальной Кристиной Джордж опозорил имя Марлоу, в возрасте двадцати лет женившись на тридцатипятилетней темнокожей женщине. Этот брак был немедленно аннулирован Патрисией Марлоу. Она также не рассказала о том, что Джордж отметил свое 21-летие, проиграв в казино двести тысяч долларов.
Многие друзья семейства Марлоу рассказывали о диких оргиях, проводимых с активным участием Кристины Хэттон Марлоу в Лондоне, Париже и Каннах. Было даже предъявлено несколько снимков.
Однако у Кристины также были друзья, выступившие в ее защиту. Из Лондона и Парижа приехали принцы и принцессы, герцоги и баронессы, собравшиеся возле своей приятельницы, чтобы доказать, какая Кристина милая, очаровательная женщина, добрая, великодушная, остроумная и как Крисси, живя с матерью в Лондоне, всегда была рядом с ней. Однако американский суд, проводившийся в мрачные времена Депрессии, не проявил ни малейшего сочувствия по отношению к сибаритствующей европейской аристократии, и эти показания скорее навредили Кристине, чем помогли ей.
Наконец, уже ближе к концу разбирательства в зал заседаний привели Крисси в голубом бархатном платьице с отделкой из горностая и такой же муфточкой.
Судья отвел ее в свой кабинет, чтобы там поговорить с девочкой наедине. Он спросил Крисси, понимает ли она, что происходит — что они должны решить, с кем ей жить дальше. Он объяснил, что ее мама хочет жить с ней, но и бабушка с тетей тоже. Крисси сказала судье, что очень хочет жить со своей мамой. Она рассказала судье, как сильно она любит свою красивую маму — разве судье не кажется, что она очень красивая? — как она любит своего пони Уимпи и своих двух собачек Сэма и Мака и как замечательно они заживут все вместе — мама, пони и собачки. Не мог бы дядя судья попросить маму почаще быть с ними?
Судья Уотли спросил Крисси, правда ли то, что она хорошо играет на фортепиано и правда ли то, что она умеет прекрасно смешивать мартини.
— Да, сэр. Очень сухое. И еще я умею готовить коктейль «Манхэттен». А еще я умею показывать карточные фокусы. Друг моей мамы, дядя Дэвид, научил меня нескольким очень интересным фокусам. И я еще умею читать стихи. Дядя Фредди научил меня очень смешным стишкам. Хотите послушать?
Судья Уотли был не против, и Крисси выпалила:
Жил отшельник по имени Бэрри,
Прятал дохлую шлюху в пещере.
Он сказал: «Не скрываюсь,
Что дерьмом я являюсь,
Но деньжат я скопил в полной мере».
Судья Уотли решил дело в пользу Патрисии Марлоу и Гвендолин Марлоу Уинслоу. Они вдвоем будут осуществлять опекунство и вместе распоряжаться наследством в три миллиона долларов, оставшимся Крисси от отца. Крисси будет жить с Гвендолин и Рудольфом Уинслоу и тремя их детьми. Однако Кристине Марлоу разрешено навещать свою дочь.
На суде Кристина не выдержала и расплакалась:
— Я люблю ее! Я люблю ее! Почему никто не хочет понять, как сильно я ее люблю.
Крисси на всю жизнь запомнила эти слова.
