Когда она открыла дверь гостиной, сердце ее сильно билось.
Юлиан быстро подошел к ней, так что они встретились на пороге. Несколько минут они молча стояли друг против друга. Затем Юлиан безразличным ровным голосом поблагодарил ее за то, что она согласилась принять его.
Сара ответила любезно, но довольно холодно:
— О, не стоит благодарить меня.
Наступило молчание. Собака громко зевнула. Юлиан и Сара обратили все свое внимание на собаку; Сара приласкала ее и рассказала, как собака тосковала по любимому хозяину.
Потом, когда снова наступило тягостное молчание, Юлиан прервал его и заговорил, наконец.
— Как вам известно, я уезжаю в Тунис. Это блестящее назначение и, — он прямо взглянул на нее, — я принял его, потому что не могу оставаться здесь, видеться с вами и молчать о моем чувстве к вам. Сейчас еще не время открыто говорить о нем, хотя вы теперь свободны.
Он пристально глядел на нее. Его серые глаза сияли. Он смотрел на нее, словно навсегда желая запечатлеть ее образ, запомнить выражение ее лица, ее глаз, оттенок волос, изгиб ее губ, ослепительную белизну кожи, стройную фигуру в черном бархатном платье, в котором она казалась еще более тонкой и юной.
Она чувствовала на себе его взгляд и не могла поднять глаз. С некоторым усилием она подняла, наконец, опущенные веки и их взоры встретились. Они стояли друг против друга, словно зачарованные. Они молчали не в силах прервать очарование этой минуты. Сара снова опустила глаза и легкий румянец покрыл ее белое лицо и шею.
Юлиан, наконец, сказал, стараясь говорить спокойно:
— Сара, еще недавно, в тот памятный день…
Он не мог дальше говорить, выразить словами свою муку и сомнения. Его лицо дрогнуло.
Она ответила тихо, почти неслышно:
— Я знаю… но в тот день я не была уверена в себе. Лишь вечером, когда вы пришли, я поняла, что не могу больше притворяться и скрывать мое ъчувство.
Словно вешняя вода, бурным разливом затопляющая лед, в нем вспыхнула безмерная радость.
— А я думал, что вашим избранником был Картон, — торжествуя, воскликнул он.
Сара с мольбой протянула руки.
— Пожалуйста, не продолжайте. Я уже сказала вам правду, Чарльз ушел навсегда. Когда-нибудь я расскажу вам, но пока забудем о нем.
Она печально, но смело взглянула на него. Он обнял ее, забыв все на свете. Он слышал ее слова, но только потом понял их смысл. Разве что-нибудь имело для них значение, кроме их обоюдной любви?
— Это была ложь, — прошептал он чуть слышно.
Его губы коснулись ее шелковистых надушенных волос.
— Подними голову, дорогая.
Она подняла голову. Он наклонился к ней и их губы слились в страстном поцелуе. Для них обоих этот момент был прекрасным сном, воплощением мечты, дивным экстазом. У обоих сильно билось сердце, опаленное пламенем страсти.
Когда он выпустил ее из своих объятий, они сели рядом. Он держал ее руку в своих и оба молчали. Он сжал ее руку и внезапным движением привлек ее к себе.
— Так мало времени у нас, — шептал он, целуя ее волосы, ее закрытые глаза, ее шею, — я уезжаю так скоро. Скажи мне, что ты любишь меня, ты моя душа, моя жизнь.
— Я люблю тебя, дорогой, я люблю.
Он был так безмерно счастлив, что не находил слов. Он целовал ей руки, губы и ему казалось, что его сердце не выдержит нахлынувшей радости, безмерного счастия.
— Но когда ты убедилась, наконец, в своем чувстве?
Сколько нужно было задать важных вопросов!
— Мне кажется в тот вечер, когда ты выглядел таким усталым и печальным. Мне хотелось обнять и приласкать тебя.
— Я знал, что так будет. Я знал с самого начала. Скажи еще раз, что это правда.
— Это правда, любимый.
— Это так важно, так много значит для меня. Словно освобождение после долгой неволи, словно награда после долгих мучений.
— Любимый, — она провела пальцем по его красиво очерченным губам, — любимый, ты должен быть счастлив.
Ее тихие слова будили в нем страсть и туманили рассудок.
— Разве я не счастлив?
Он поднял ее голову и начал целовать ее пламенно и нежно. Она прижалась к нему и заглянула ему в глаза:
— Слушай, я люблю тебя, я отдала бы жизнь за тебя.
Вся страсть, на которую она была способна, проснулась в ней с неизведанной силой. Она обвила его шею руками и целовала его все снова и снова. Ее волосы растрепались и рассыпались душистой волной.
Он прижал лицо к ее мягким волосам.
— С первой минуты, как я увидел тебя, я мечтал о том, чтобы поцеловать твои волосы. С первого мгновения, глядя на тебя, я думал: «Такую женщину я мог бы полюбить, и сделать своей женой».
Он умолк на этом слове. Наступила маленькая пауза.
— О, моя дорогая, — прошептал он, прижимая ее руку к своей груди, так что она почувствовала сильное биение его сердца, — когда же, когда?
Глаза Сары встретились с его глазами, выражавшими страстную мольбу.
— После твоего возвращения. Или… или я приеду к тебе, если ты там останешься больше года.
— Целый год, — в его голосе прозвучало горькое разочарование.
Сара вздохнула:
— Любимый, я знаю, я чувствую, как тяжело провести год в разлуке. Но здесь меня удерживают дела, которые нужно уладить и… память о Клоде. Я многим обязана ему; Юлиан, ты не должен огорчаться. Разлука неизбежна. Ты сам говорил мне, что из-за меня забыл о своей карьере. Я не хочу мешать тебе, я хочу, чтобы ты стал знаменитым. Через год ты добьешься славы и через год мы будем женаты.
— Если я до тех пор не умру от тоски по тебе.
— Юлиан, мне тяжело, но я не жалуюсь.
— Потому, что ты не любишь так сильно, как я!
Она взглянула на него. Ее глаза сверкали.
— Как ты можешь так говорить! Возьми свои слова обратно! Я люблю тебя больше жизни. Разве ты не знаешь этого, Юлиан?
Ее губы нежно коснулись его уст. Она прижала голову Юлиана к своей груди.
— Я люблю тебя. Я была жестокой и не понимала своего чувства, но теперь, Юлиан, моя жизнь принадлежит тебе и для меня никто больше не существует в мире, кроме тебя.
Тронутый ее нежной лаской, он обнял ее и еще крепче прижал к себе.
— Ты — моя судьба, — промолвил он.
Оставив Сару, Юлиан отправился в свою квартиру, где до сих пор жил с отцом.
Он рассказал Саре о своей ссоре со стариком, не объяснив причины. Слушая Юлиана, Сара догадалась обо всем, но решила не рассказывать ему о посещении Доминика Гиза. Она была так счастлива теперь, что забыла о прежних волнениях и обидах. Кроме того она не хотела быть причиной раздора между Юлианом и его отцом и надеялась, что между ними наступит примирение. Все же она не хотела встречаться со стариком, хотя простила ему.
