Джеймс медленно направлял Кастора вниз по отлогому спуску с усыпанного валунами холма, впитывая в себя дух пустоши. Несмотря на все плохое, что он видел, чувствовал и сделал в жизни, это оставалось неизменным. Это был все тот же Корнуолл.
Джеймс продолжал спускаться по серо-коричневой каменной пустыне, время от времени перемежающейся темно-зелеными зарослями дрока, затем оказался на плато, где переход от пустоши к обработанной земле поражал своей внезапностью. Сейчас Джеймс находился на земле Пендургана.
Он заметил приближающегося к нему всадника. Это была знакомая фигура Алана Полдреннана. Джеймс остановил Кастора и стал ждать, пока к нему подъедет единственный в мире человек, которого он по праву мог назвать своим другом.
– Харкнесс! Какая удачная встреча! – воскликнул Полдреннан, натягивая поводья своей кобылы. Его добрая улыбка принесла облегчение. – Ты домой?
Джеймс посмотрел на темнеющее небо и понял, что ездил по пустоши несколько часов.
– Проклятие! – буркнул он. – Я не заметил, что уже так поздно. Наверное, потерял счет времени.
Во взгляде Полдреннана промелькнуло беспокойство.
Джеймс вздохнул:
– Все в порядке, Алан. Я просто ездил по пустоши и слишком глубоко задумался.
Полдреннан улыбнулся:
– Тебя ждут дома, или ты имеешь желание поехать со мной в Босрит и распить бутылочку? Разопьем бутылочку и, может быть, пригласим какую-нибудь птичку?
– Ей-богу, поеду, – ответил Джеймс.
– Превосходно!
Оба повернули коней на запад, в сторону находящегося по соседству имения Полдреннана.
– Я тебя не видел больше недели. – Полдреннан искоса глянул на Джеймса. – Кажется, в Пендургане произошли кое-какие изменения. Не из-за этих ли перемен ты настолько задумался, что потерял счет времени?
– Полагаю, ты слышал всю эту историю?
– Здесь новости разносятся быстро, – ответил Полдреннан. – Думаю, мало кто не слышал одну из версий этой сказки. Мне интересно узнать, что произошло на самом деле.
По пути в Босрит Джеймс рассказал своему другу об аукционе.
– Что заставило тебя это сделать? – спросил Полдреннан. – Может быть, ты думал, что она сможет... что ты будешь... черт побери, я подозреваю, что ты очень давно не был с женщиной. Может быть, поэтому ты ее купил?
Джеймс рассердился:
– Нет! Конечно, нет. Дело вовсе не в этом. По крайней мере... по крайней мере я не думаю, что дело в этом. – Он с силой хлопнул себя по бедру. Кастор неправильно понял его и пустился в галоп. Джеймс натянул поводья и подождал, пока Полдреннан его догонит.
– Проклятие! – продолжал он, как будто разговор и не прерывался. – Ты думаешь, я сам не задаю себе тот же вопрос в течение последней недели? Почему? Почему я это сделал?
– И что?
– И до сих пор не понимаю. – Джеймс резко махнул рукой, выражая свое разочарование. – Все, что я могу сказать, – это то, что во мне что-то воспротивилось, я не мог видеть, как бедную женщину отдают Большому Уиллу Сайксу. У меня от этой мысли все внутри переворачивалось. И до того как я понял, что делаю, я сам купил ее.
– Говоришь, Сайке? – Полдреннан содрогнулся. – Думаю, я бы сделал то же самое, – сказал он. – Отвратительный тип.
Несколько минут они ехали в тишине, потом Полдреннан снова заговорил:
– Значит, это был не просто порыв, а врожденное благородство. Именно оно подтолкнуло тебя к этому. Спасти ее от страшной участи.
– Ха! Не думаю, что здесь вообще может идти речь о благородстве. Подозреваю, что действовало что-то гораздо более низкое. – Джеймс застенчиво глянул на друга. – Она очень красивая женщина.
– И все же я делаю вывод, что твоими действиями руководили не низменные инстинкты.
– Нет.
– Вот видишь! Значит, ты благородный человек.
– Нет.
– Но она чертовски красива?
– Да.
– И что ты намерен делать?
– Держаться от нее подальше.
– Это слова благородного человека.
– Не благородного. Трусливого. – Джеймс презрительно фыркнул. Полдреннан знал всю глубину трусости Джеймса. Он был в Испании. Он был в Корнуолле шесть лет назад. Он знал правду.
– Я не могу сам себе доверять относительно нее, – продолжал Джеймс. – Что, если... что, если во время... Ну, что, если я причиню ей вред? Как я буду с этим жить?
Полдреннан остановил коня. Когда то же самое сделал и Джеймс, Полдреннан протянул руку и положил ее на плечо другу.
– Прекрати изводить себя, Харкнесс. Это было шесть лет назад. И больше никогда не повторялось.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю. Ты тоже это знаешь. Это больше не повторится. Она будет в безопасности с тобой.
Джеймс слегка хлестнул Кастора, послав его в галоп по тропинке, ведущей в Босрит.
– Хотел бы я тебе верить.
– Все, Гонетта. Я готова.
Девушка радостно улыбнулась Верити, поправила ей капор и потянулась за одной из больших корзин, которые они приготовили. Гонетта уверенным упругим шагом пошла к двери буфетной. Поняв, что Верити за ней не идет и даже не двигается, Гонетта обернулась, снова улыбнулась и приподняла брови, ободряя Верити.
Верити нужна была любая поддержка, какую только она могла получить.
– Идемте же, – сказала Гонетта и направилась к двери.
Верити последний раз глубоко вздохнула и последовала за служанкой. Может быть, она делает ужасную ошибку? Может быть, ей следует остаться?
Гонетта говорила, что жители деревни будут ей благодарны за умение готовить лекарства от их болезней, но Верити сомневалась, есть ли у нее основания быть настолько уверенной в радушном приеме. В деревнях люди связаны друг с другом тесными узами и к чужакам относятся недоброжелательно. Верити была не просто «чужаком», она появилась в Корнуолле при необычных обстоятельствах. Какого приема она могла ожидать от этих осторожных, замкнутых людей, которые скорее всего считали ее любовницей лорда Харкнесса? А если кто-нибудь из них был на аукционе и видел ее? Что, если кто-нибудь из них был в колотящей по котелкам, надвигающейся на Верити толпе, которая до сих пор на давала ей покоя во сне?
Верити снова и снова обдумывала восторженное приглашение Гонетты, прежде чем принять его. Кроме того, ей стало тревожно. Даже несмотря на обширные земли и сады Пендургана, она чувствовала себя узницей. Только маленькая часть ее сознания одобряла эту вылазку, невзирая на вероятные последствия.
И вот она приготовилась идти к некоторым уважаемым людям из прилегающей к Пендургану деревни Сент-Перран.
Покидая территорию Пендургана, Верити успокаивала себя тем, что по обе стороны тропинки были поля, обнесенные изгородью. Это казалось совсем нормальным. Очень английским. Что случилось с той унылой гранитной пустыней, которую они проезжали по пути в Пендурган? Вериги смотрела направо и налево, но видела только цветущую сельскую местность.
