Подняв голову, она увидела темный блеск в его глазах и обвела пальцем его высокую скулу. Потом привстала на цыпочки и прижалась губами к его губам.
Они поцеловались просто, искренне; исчезли все преграды, все ограничения, ничто их уже не сдерживало, они просто погрузились друг в друга. Теперь это было одно чувство, один стук сердца, одно желание.
Наконец Роуз отодвинулась – она не могла дышать. Закрыв глаза, она прижалась лбом к плечу Дункана.
– Нам нужно идти в постель.
– Именно об этом я и подумал.
Так они и пошли вверх по лестнице – медленно. Он обнимал Роуз, ее голова лежала у него на плече. Они дошли до галереи, Роуз хотела повернуть в ту сторону, где была ее комната. Дункан крепче сжал ее и неумолимо повел ее в сторону своей комнаты.
Роуз вдруг очнулась и заморгала. Сердце бешено забилось. Она вспомнила их обмен репликами, смысл его ответа…
– Ах… Я хотела сказать, что каждому нужно идти в свою постель.
– Я знаю. А я хотел сказать, что нам нужно идти в мою.
Заглянув ему в глаза, Роуз без труда прочла его намерения; на этот раз он ее не отпустит. Рука, обнимающая ее, была точно стальная; человек, шедший рядом с ней, был очень сильный. Она заставила себя остановиться.
– Дункан, я не знаю…
– А я знаю – так почему бы вам не поступить так же, как вы всегда поступали? – Он остановился и повернулся к ней лицом. – Просто следуйте за мной – и позвольте мне научить вас.
Он нашел губами ее губы – на этот раз поцелуй не был нежным; то было жгучее, пронизанное страстью приглашение к безумствам, потрясающий душу вызов. Когда он провел губами по ее шее вниз, Роуз поняла, что происходит.
– Господи! – воскликнула она. – Да ведь вы решили меня совратить!
Он усмехнулся, и это прозвучало насмешливо и вызывающе.
– Ну и как, у меня получается?
Да… о да! Роуз ничего не сказала и ни в чем не призналась, но не удержалась и тихо застонала, когда его губы скользнули ниже, в ложбинку между ее грудями, а потом прошлись по открытым глубоким вырезом платья холмикам, одним пальцем он теребил – умело и мучительно – кончик груди, обтянутый шелком.
– Роуз. – Он выдохнул ее имя. – Проведите со мной Иванову ночь – пойдемте, узнаем, что такое волшебство. Я устрою вам скачку более бешеную, чем наша недавняя езда. Существуют пейзажи, которых вы никогда не видели, вершины, на которые вы никогда не поднимались, – пойдемте, я покажу вам все это.
Как она могла устоять? Роуз поняла, что это невозможно, поняла – действительно существует влечение настолько сильное, что можно отбросить всякую осторожность, всякий здравый смысл, настолько сильное, что все это не только кажется правильным, но не может не быть таковым. И еще она поняла, что они каким-то образом перешли через порог спальни Дункана и теперь стоят перед его кроватью с пологом на четырех столбиках.
– Это безумие, – пробормотала она.
Потом, покорившись его жесту, опустила руки, чтобы он смог стянуть вниз рукава ее платья. Обнажив при этом ее груди. Она тут же вспыхнула.
– Ах! Я так торопилась, что забыла надеть сорочку.
Схватив за запястья, он заставил ее опустить руки. Она хотела сопротивляться, но он не дал ей выбора; сплетя ее пальцы со своими, он смотрел как зачарованный на представшее перед ним зрелище.
Роуз смущенно откашлялась.
– Я знаю, грудь у меня слишком большая.
Дункан поднял на нее глаза.
– Милая Роуз, вы просто красавица.
Он осторожно и нежно обхватил ладонями эти крепкие холмики; потом медленно стал подталкивать ее к кровати. Роуз с радостью почувствовала за собой кровать; если ноги у нее подкосятся, чего она ожидала с минуты на минуту, она хотя бы не рухнет на пол.
– Вы красивая и роскошная женщина. И вы моя. – С этими словами он наклонил голову и обхватил губами ее сосок.
Роуз задохнулась и покачнулась, и если бы Дункан не подхватил ее, не привлек к себе, она упала бы. Она впилась пальцами в его волосы, а он покрывал влажными поцелуями ее тело. Губы его были так горячи, что она не сомневалась – от них у нее на теле останутся ожоги; он теребил сосок языком, и она чувствовала, что сейчас умрет.
Может быть, она даже закричала – она не знала в точности. Она слышала только стук своего сердца, но все заглушал рев дикого желания. Он наслаждался ею, как изголодавшийся человек наслаждается едой; она тяжело дышала, извиваясь в его руках.
Его рука, лежавшая у нее на спине, передвинулась ниже, подняла юбку ее платья и стала слишком умело изучать и ласкать ее бедра. Роуз выгнулась, еще сильнее прижимаясь к нему.
В жилах у нее горел огонь, и разжег этот огонь он, Дункан.
И вот он уже укладывал ее в постель, на простыни, которые показались прохладными ее разгоряченному телу. Он стянул с нее платье, снял туфли. Потом сел рядом и стал ее рассматривать – совершенно нагую, в одних лишь чулках, которые держались подвязками, охватывающими ногу чуть выше колен. Его внимательный взгляд начал с пальцев ног, медленно поднялся вверх, на мгновение задержался на подвязках, потом поднялся еще выше. Ей следовало устыдиться, как положено девице, но под его жарким взглядом она сбросила с себя все оковы приличий, она ощутила себя свободной, охваченной страстью, необузданной – и блаженно взбудораженной. Она пылала под его взглядом, а он рассматривал ее бедра, рыжеватый треугольник внизу живота. Потом его взгляд, горячий и пылкий, переместился вверх, на ее груди, вспухшие от его ласк, к губам, тоже вспухшим и раскрытым навстречу.
От улыбки, изогнувшей его губы, от темного блеска его глаз она задрожала.
– Я еще кое-что не снял с вас.
Голос у него был низкий, тяжелый от желания. Думая, что Дункан сейчас протянет руку к ее подвязкам, Роуз удивленно заморгала, когда он коснулся ее волос, уложенных кольцами, и стал вытаскивать из них шпильки, разбрасывая их налево и направо. Потом принялся расплетать ее косы. Она смотрела на его лицо, которому желание придало еще большую резкость. Напряжение, которое исходило от всего его существа, которое словно обхватило ее, нагую и дрожащую, ждущую и желающую, содержало в себе что-то такое, чего она никогда не знала раньше, и испытать это что-то ей хотелось больше, чем дышать.
Распустив наконец волосы, он раскинул их вокруг ее головы и плеч, и теперь они как бы обрамляли ее лицо. Охваченная порывом, который был непонятен ей самой, она опустила руку к подвязке.
– Нет. – Дункан поймал ее руку и поднес к своим губам. – Оставьте их. – Он едва не застонал, увидев ее удивленный взгляд. – Доверьтесь мне. – И, отпустив ее руку, он сел и начал расстегивать на себе рубашку.
Ее движение было таким быстрым, что он не успел сообразить. Она села, прижимаясь к его спине, и обхватила руками, чтобы помочь управиться с рубашкой.
