— Что? — спросила она растерянно.
— Я спросил: как ваш вчерашний поход в Ричмонд?
— Поход… ах… да, — ответила она, понимая, что это похоже на речь помешанного. Она украдкой бросила на него взгляд, гадая, дошли ли до его ушей злобные сплетни, распускаемые Чарли Саммерсби, но выражение его лица было непроницаемым. Она заставила себя улыбнуться и осторожно сказала: — Боюсь, вы были правы. Еще не сезон для таких завтраков. Было холодно и сыро, и, как раз когда мы покидали парк, пошел дождь. Просто чудо, что мы все не простудились.
Чад кивнул:
— Да, весна — такое непредсказуемое время года. Можно ожидать всяких сюрпризов.
— Да, думаю, это так, — ответила она неуверенно, с облегчением заметив, что экипаж въехал на Николас-лейн и остановился возле конторы господ Стэнхоупа, Финча и Харкота.
Встреча Лайзы с Томасом длилась недолго — как и разговор его с Чадом. Она ждала Томаса всего несколько минут в соседнем кабинете, когда услышала мужские голоса в коридоре. Лайза подошла к ним, когда они закончили разговор.
— Мне показалось, вы упомянули Макклесфилд? — спросила она.
— Да, — ответил Чад. — Я думаю построить там шелкопрядильную фабрику. Вы знакомы с этой местностью?
— Не очень хорошо, хотя я знаю, что это центр производства шелка. — Она обернулась к Томасу. — Ты рассказал Чаду о моей заинтересованности в шелковом производстве? — продолжила она и засмеялась, отвечая на свой собственный вопрос. — Я знаю, ты никогда не выдаешь моих секретов другим.
— Вы и впрямь владелица фабрики? — удивленно спросил Чад.
— В очень малой степени. Мне не принадлежит непосредственно фабрика, но я очень заинтересована в двух-трех прядильных фирмах в Спиталфилдзе. Я дала нескольким семьям жаккардовые ткацкие станки, которые купила во Франции. Производство совсем небольшое — это именно то, что вы называете домашним производством. Они изготовляют узорчатый шелк и очень красивые ленты.
Затем оба распрощались с Томасом и покинули здание конторы. Когда они шли к экипажу Лайзы, она с безучастным видом спросила:
— А почему вы интересуетесь производством шелка?
— Мне принадлежат пять шелкомотальных фабрик в Индии. Эти фабрики расположены там, где выращивают тутовых шелкопрядов. Шелковые нити получают из коконов на этих фабриках, а потом отправляют морем в разные места — например, в Англию, для дальнейших стадий производства шелка. И мне кажется очень прибыльным иметь здесь фабрику и таким образом обеспечить себе еще больше средств для осуществления моих планов в Мадрасе. В частности, я хочу построить там дома, чтобы мои рабочие жили в нормальных условиях.
Какое-то время Лайза пристально смотрела на него.
— Я и понятия не имела, — медленно проговорила она, — что ваши коммерческие интересы так разнообразны.
Чад помог ей сесть в экипаж. По дороге домой разговор не клеился, и, когда они приехали на Беркли-сквер, Лайза поспешно с ним распрощалась.
Позже, в тот же день, поднимаясь по ступенькам салона «Джентльмен Джексонз» на Бонд-стрит, Чад поймал себя на том, что опять перебирает в уме подробности своей поездки с очаровательной леди Лайзой Рашлейк. Как всегда время словно перестало существовать, когда он оказался рядом с ней. Он усмехнулся, вспоминая ее живую улыбку, дрожавшую на губах под ужасной шляпкой. Какая она смешная! Она думает, что платье из унылого бомбазина может спрятать ее, скрыть ее милую красоту. Прядки золотистых волос упрямо выбивались из аккуратной прически, и ему стоило большого труда удержаться от того, чтобы не последовать пальцем за их стремительным бегом вдоль мягкой нежной щеки.
Дьявол! Он стиснул кулак, разозлившись на себя за то, что опять позволил прежним чувствам всколыхнуться в душе. Он должен был это знать, прежде чем предлагать ей ехать в одном экипаже!
— Чад! Я уж и не надеялся увидеть тебя здесь!
Чад поднял глаза.
— Джеми! — он улыбнулся молодому человеку, ждущему его на лестнице. — Извини, что опоздал. Фэйрберн здесь?
— Он в раздевалке. Говорит, что больше не может ждать, — все утро твердит, что сегодня он в ударе. Уверяет, что положил бы на обе лопатки всякого, кто сегодня придет в «Джексонз».
Рассмеявшись, Чад пошел вслед за своим другом Джеймсом, лордом Уайссенхэмом, в ту часть здания, которая считалась у болельщиков священной. Здесь они неплохо провели время, «обрабатывая» друг друга кулаками, как на ринге. Позже, слегка пошатываясь и отирая пот, друзья возвращались назад в раздевалку, возбужденно перебрасываясь шуточками. Чад задержался в дверях, кивнув джентльмену, который уже уходил.
— Селвин! Рад видеть тебя, старина, я и не заметил, что ты приехал.
К его изумлению, джентльмен не остановился — он прошел мимо Чада, словно тот ничего не сказал.
Чад обернулся к Джеми, шедшему рядом.
— Какого черта… — начал он. Но, к его удивлению, Джеми опустил глаза и ничего не ответил.
— Джеми? — спросил Чад с подступающим гневом.
Джеми обменялся взглядом со Стивеном Фэйрберном, подошедшим к ним. Стивен, по-видимому, тоже видел от ворот поворот, который получил Чад, потому что тоже смущенно отвел глаза.
— Может, кто-нибудь из вас объяснит мне, что происходит? — спокойно сказал Чад, но в голосе его чувствовалась стальная нотка.
Стивен Фэйрберн тяжело вздохнул и, бросив еще один взгляд на Джеми, положил свою руку на руку Чада.
— Не можем же мы обсуждать это здесь, старина?
Несколько минут спустя трое мужчин уже сидели за столом в маленькой пивной на Клиффорд-стрит, неподалеку от салуна «Джексонз».
— Отлично, мы ушли оттуда, — заявил Чад бескомпромиссно. — А теперь выкладывайте мне начистоту — почему человек, которого я знаю еще с Итона, неожиданно отказался меня узнавать.
Наступило минутное молчание, прежде чем Джеми выложил правду:
— Это началось опять, Чад.
— Слухи, — закончил Фэйрберн, когда Чад поднял брови.
— Господи! — воскликнул Чад. Внутри у него все напряглось, и он испытал странное покалывание в плечах, словно множество маленьких стилетов танцуют по низу его шеи. — Ты имеешь в виду?..
— Да, — ответил Джеми очень тихим голосом, с трудом выговаривая слова. — Те же потоки дерьма, как в… прошлый раз. Те же типы распространяют — и те же люди слушают. Выскочки, которых ты даже не знаешь.
— Вот именно, — вставил Фэйрберн. — Те, кто тебя знает, знают и то, что эти слухи — чистейшая галиматья.
— Такие, как Селвин? — спросил Чад с болезненной улыбкой.
— Ох уж этот Селвин! — сказал Джеми, пожимая плечами. — Он тебя просто недолюбливает — с тех самых пор, как ты поколотил его и Эштона-младшего тогда, в третьем классе. Разве ты мог забыть, какая это была парочка настырных, заносчивых болванов?
