Когда Чад подходил к двери своего дома, на губах его дрожала улыбка. Какое счастье, что теперь он не неопытный юноша, не умеющий противостоять своим недругам.
Весь оставшийся день Чад был задумчив, и позже, когда ему нужно было переодеться к обеду, Джему пришлось дважды окликнуть его, чтобы привлечь внимание хозяина.
К удивлению Чада, Джем Дженуари легко освоился в его доме. Молодой человек быстро подружился с Рави Чандом, и вскоре Чад уже не раз слышал, как оба они непринужденно болтали на смеси пиджин-инглиш и воровского жаргона.
Но самым приятным открытием было то, думал Чад, что заявление Джема о знакомстве с укладом жизни джентльмена не было праздным хвастовством. Ботинки его хозяина были вычищены просто до блеска, а шейные платки можно было назвать смело произведением искусства — они были тщательно выстираны, накрахмалены и выглажены и имели такой щегольской вид, что Чад их подчас просто не узнавал. Сюртуки и панталоны словно по волшебству были тоже всегда свежевыглажены, и даже самый придирчивый модник не нашел бы, к чему придраться.
Чад взял из рук Джема свой любимый жилет, который тот предложил ему.
— Спасибо, Джем, но сегодня вечеринка будет поскромнее. Не думаю, что она требует расшитого атласа. Что-нибудь попроще, я так полагаю.
Джем покачал головой:
— Может, вам надо сегодня быть построже, хозяин? Пусть они рты поразевают. Знай наших!
Чад удивленно обернулся к Джему:
— О чем это ты? Ты думаешь, я должен… м-м… упрочить свой статус?
— Нет, — ответил тот, — но… — Его новоиспеченный слуга замолк, застыв на месте.
— Что такое, Джем? — взгляд Чада стал зорче. — К чему ты клонишь?
На этот раз Джем сделал неловкое движение, словно чувствуя себя неуютно.
— Ничего. Вовсе ничего. Просто я… э-э… так, ерунда… я сболтнул своим дружкам, что теперь у вас на службе. Они просто обалдели. Они — парни ушлые, и ушки у них на макушке. Сказали — болтают тут всякое… То-се… Кто-то, видимо, с дуба упал, раз такое несет…
— То-се? Ты имеешь в виду сплетни?
— Ну, можно и так назвать… Конечно, я-то не верю, но что есть, то есть…
Чад принужденно улыбнулся:
— А почему ты этому не веришь? В конце концов, ты меня плохо знаешь.
Какое-то время Джем пристально смотрел на него.
— Хозяин, — сказал он наконец. — Я шатался по закоулкам Лондона не один год, и я все еще жив.
Чад вопросительно поднял брови. Джем шмыгнул носом.
— Я, слышь, вот что хочу сказать: малый долго не протянет, если нюхом не чует, что к чему. Я давненько научился отличать стоящего парня от всякой дешевки, даже если и ходят разные слушки.
Чад почувствовал, что странным образом тронут этими словами. Он протянул руку и позвонил в колокольчик, висевший над его туалетным столиком. Почти мгновенно в дверях появился Рави Чанд. Чад предложил ему сесть на канапе у камина, а Джему — присоединиться к нему. Устроившись в ближайшем к ним кресле, он медленно заговорил:
— Рави Чанд, Джем только что рассказал мне одну историю, которая кажется мне очень любопытной. Кажется, он слышал кое-какие не совсем приятные слухи о твоем хозяине.
Рави Чанд бросил долгий косой взгляд на новоиспеченного лакея, прежде чем перенести свое внимание на Чада. После минутного колебания он ответил:
— Должен я понимать, что это опять те же самые вредные слухи, которые выгнали вас в Индию?
Джем обернулся и изумленно посмотрел на индийца.
— А ты, приятель, до сих пор темнил — скрывал, что болтаешь на английском высшего сорта.
Рави Чанд милостиво улыбнулся, и его зубы блеснули белоснежной искрой на фоне кожи цвета бронзы.
— Я обнаружил, что англичане вовсе не ждут, что на их языке будут правильно говорить иностранцы, хотя до сих пор не могу понять, зачем они так упорно насаждают свой язык в стране, где являются пришельцами? Требуют безупречного английского? По-видимому, они сами видят, что это противоречие неразрешимо. С другой стороны, они явно получают почти детское удовольствие от несовершенства произношения, когда не англичане пытаются говорить по-английски, смешно коверкая слова. Будучи по природе великодушным, я просто не хочу обмануть их ожидания и испортить им удовольствие.
Джем ничего не ответил, он просто смотрел ошалело на Рави Чанда, словно у великана выросла еще одна голова или что-то в этом роде, пока Чад не заговорил:
— Уверен, вы согласитесь, мистер Дженуари, что употребление — или неупотребление — определенной формы языка может служить разнообразным целям.
Джем выпрямился на стуле и ответил на усмешку Чада каменно-твердым взглядом.
— Я хочу спросить, — продолжил задумчиво Чад, — могли бы вы — или кто-то из вас двоих — оказать мне некую услугу?
— А как же! Если мы только на что-либо сгодимся. Думаю, это не будет противозаконным. Вы не хотите, чтобы удавили кого-нибудь полотенцем в постели, да, хозяин?
— Нет, ничего похожего — и я хорошо заплачу. Все, что нужно сделать вам или вашим приятелям, — это просто понаблюдать за одним моим знакомым джентльменом. Его зовут Джайлз Дэвентри.
При этом имени что-то странное промелькнуло на лице Джема. Он отвернулся и встал, чтобы повесить отвергнутый жилет в шкаф.
— Этот малый Дэвентри строит вам козни, хозяин? — спросил он, все еще смотря на злополучный жилет.
— Я не совсем уверен, но сильно подозреваю, что он — не из числа моих доброжелателей. А что касается слухов, я буду вынужден принять контрмеры, но пока я хочу выяснить источник сплетен. Уверен, Рави Чанд поможет всем, чем только сможет.
Бронзовокожий великан встал и улыбнулся Джему утвердительной улыбкой. Новый лакей хихикнул:
— Ты слишком «незаметный», чтобы следить, но пригодишься, если придется туго.
Он проводил взглядом Рави Чанда, который уже величаво покидал комнату, а потом отправился к шкафу, чтобы достать другой жилет и представить его на суд Чада. Получив утвердительный кивок, он надел его на плечи хозяина. Покончив с одеванием, он отошел в сторону и взглянул с восхищением на то, что у него получилось.
— Здорово, сэр! Комар носа не подточит.
Чад скромно улыбнулся своему отражению в зеркале и, взяв перчатки и шляпу, вышел из комнаты.
Через несколько дней после разговора с Джемом Дженуари Чад стоял вместе с леди Чарити Рашлейк в центре знаменитого Египетского зала на Пиккадилли, глядя на мерцавший в мягком свете древний саркофаг у стены.
— Как я позволил вам уговорить себя? — сердито спросил он.
— Но мне так хотелось посмотреть выставку, — ответила безмятежно Чарити. — Никто ни о чем другом просто не говорит, вы знаете, — и я подумала… вы ведь так интересуетесь искусством, и, может, вам тоже будет интересно взглянуть. — Она взяла его под руку и повела к ступенькам, которые поднимались из центра первого этажа. — Я знаю, вы будете просто в восторге.
