— Осталась в доме Николаса. Я не могла подвергать ее риску и брать с собой, сначала мне следовало найти безопасное место для нас обеих.
— И больше никого?
— Никого, о ком бы я заботилась.
— Значит, я привезу ее сюда.
Она широко раскрыла глаза.
— Что?
— Вы меня слышали. — Он отпустил ее и отступил на шаг. — Я не могу беспокоиться о ком-либо, кто находится так далеко. Ее придется доставить сюда.
В сердце Tea вспыхнула внезапная надежда.
Снова увидеть Селин… Он отвернулся.
— Я скажу Кадару, чтобы он съездил за ней.
— Подождите. — Она облизала губы. — Николас, может быть, не захочет отпустить ее.
Вэр обернулся.
Она поколебалась и затем выпалила:
— Селин — рабыня.
Выражение его лица не изменилось.
— А вы?
— Да. — Она гордо вздернула подбородок. — Нет. Теперь нет. Я свободная женщина.
— Но этот Николас, по-видимому, будет с вами не согласен. Вы убежали?
— Я не могла оставаться дольше. Я работала всю свою жизнь в его доме. Моя мать умерла рабыней. Я заслужила, чтобы стать свободной.
— Но он, очевидно, хотел бы вернуть вас?
— Я представляю для него большую ценность. Он был бы глупцом, если бы этого не хотел.
— А ваша сестра?
— Она талантлива, но еще мала. Ее цена не очень высока.
— Сколько ей?
— Десять лет.
Он нахмурился в задумчивости.
— Он продаст ее?
— Вы собираетесь ее купить?
— Это самый безопасный путь, чтобы забрать ее оттуда. Это возможно?
— Если цена будет достаточно высока. — Губы Tea сжались в горькой усмешке. — Николас торговец, и для него все имеет свою стоимость.
— Цена будет достаточно высока.
Tea поколебалась, но затем добавила:
— Есть еще кое-что, что может поднять цену. Вы должны быть готовы к этому. — Она помолчала, собираясь с духом. — Селин — его дочь.
Он застыл.
— Да, могу себе представить, что это действительно может повысить цену. Он и ваш отец тоже?
— Да. Моя мать родила ему троих детей, но брат умер при рождении.
— И тем не менее он продолжал держать вас в качестве своих рабов?
— В обычае Николаса использовать своих рабынь для удовольствия… если они привлекательны. По крайней мере, еще две другие женщины рожали ему детей. Но это были мальчики, и Николас сделал их слугами в своем доме.
— Не думаю, что этот Николас мне симпатичен, — произнес он медленно.
Она нетерпеливо махнула рукой.
— Совсем не важно, понравился бы он вам или нет. Вы должны просто знать, что он может учесть ее происхождение, чтобы запросить более высокую цену. Вам не следует проявлять слишком большую заинтересованность, иначе он обманет вас. — Tea даже боялась поверить, что ее мечты вызволить Селин на свободу могут осуществиться не через несколько лет, а в течение ближайших месяцев. — Вы правда сделаете это?
— Кадар может заключить сделку с кем угодно и купить что угодно. Почему бы не ребенка?
Как просто. Почему бы не ребенка? Почему не Селин? И тем не менее, эти слова значили для нее все.
— Когда это может произойти?
— Я отошлю его сегодня вечером… Если это будет безопасно.
— Это просто чудо, — сказала она нетвердым голосом. — Я даже не знаю, как благодарить… Я обязательно отплачу вам. Я клянусь.
— Чудеса не совершаются такими людьми, как я. Я не собираюсь их делать ни для вас, ни для нее. Я это делаю для себя. — Он подошел к столу и налил вина в бокал. — Я не хочу еще одной Джеды.
— Никто не мог знать, что такое зло обрушится на деревню.
— Нет? — Он отпил глоток. — Держу пари, что Великий Магистр де Райдфорт вовсе не считает, что он негодяй. Он думает, что все средства хороши для моего уничтожения.
Она уставилась на него в недоумении.
— Почему они так ненавидят вас? Что вы такого сделали?
— Что? — Он долил вина в бокал. — Они сказали, что я украл груду золота из сокровищницы Храма. Думаю, вас это не удивит, ведь вы назвали меня вором в нашу самую первую с вами встречу.
— Тогда я вас не знала.
— Ну а теперь вы убедились в моей честности и мягком, деликатном обхождении?
— В вас совсем нет ни мягкости, ни деликатности, но я верю в вашу честь. Вы слишком нетерпеливы, чтобы позволять себе хитрость и обман.
Он насмешливо улыбнулся.
— Итак, даже моя честность опорочена.
— У вас есть одно достоинство. Вы держите слово. — Она встретила его пристальный взгляд. — Именно это для меня важнее всего. Вы сказали, что привезете сюда Селин, и я верю вам.
Он помолчал мгновение, глядя прямо ей в глаза, затем резко отвернулся и хрипло произнес:
— Возвращайтесь назад, к мальчику.
Она направилась к двери, затем остановилась. Ей не хотелось сейчас оставлять его одного. Под этой суровой, грубой оболочкой она увидела и почувствовала боль и страдание, непостижимые для нее.
— Что вам… может… Могу ли я как-то помочь вам?
— Помочь? — Он издевательски улыбнулся. — Уж не предлагаете ли вы мне свое тело в утешение?
Она покраснела от досады. Ей следовало прежде подумать, а потом предлагать свою помощь. Только дурак протягивает руку, пытаясь погладить раненое животное.
— Нет. — Она взялась за ручку двери.
— Подождите. — Он внезапно оказался возле нее. — Все мой неуклюжий язык. Я не имел в виду… Я собирался… — Он пробормотал проклятие и отвернулся. — Ладно, не имеет значения.
Он, видимо, пытался сказать, что сожалеет о своих неловких словах, поняла она. Возможно, глупо, но она попыталась снова:
— Может быть, я все же могу помочь вам?
— Мне не нужна помощь. — Он отошел от нее и тяжело сел в кресло. — Впрочем, да. Пришлите сюда кого-нибудь с бутылкой вина.
Красные угли на месте пожарища еще кое-где тускло мерцали и вспыхивали в темноте.
Запах дыма и смерти сопровождал Вадена, пока он проезжал через пепелище, бывшее еще вчера деревней.
Когда он увидел это зловещее зарево, то сначала даже не поверил, что такое возможно. Он решил сам приехать сюда, чтобы убедиться в содеянном злодеянии.
— Магистр сошел с ума, — бормотал он. — Неужели месть Вэру стоит того?
Но, видимо, Великий Магистр полагал, что ради уничтожения Вэра можно разрушить половину мира, И отец Вадена, без сомнения, согласится с ним.
Ваден взглянул на далекий замок, ярко освещенный в ночи горящими факелами. Дандрагон больше не казался таким неприступным, как еще два года назад.
Сеть была накинута прочно.
— Как мальчик? — прошептал Кадар, когда Tea открыла ему дверь в тот же вечер, чуть позже.
— Лучше. Час назад он поел, теперь опять спит.
— Я должен поговорить с вами прежде чем уеду. Вы можете оставить его?
