Эдон ткнул указательным пальцем в два камешка.
— А это что, волшебные камни?
Тала по очереди дотронулась до каждого.
— Этот обладает притягательной силой и приносит то, что я пожелаю.
— А розовый агат?
— Он обладает силой исцелять. Его нашли на дне Лима, воды которого обладают целебной силой.
Эдон взял из рук Талы белый кошелек и положил амулеты обратно. Он заметил, что на кошельке также вышит герб ап Гриффинов.
Хорошо, он готов поверить, что сумка не принадлежит ее брату. Мальчик мог взять сумку у кого угодно… даже у Эмблы Серебряной Шеи.
— Милорд, мне необходимо поговорить с Венном. — Принцесса осторожно положила пальцы на предплечье Эдона, прервав его задумчивость. — Брата нельзя отправлять в Эвешем без Стаффорда. Принц должен быть наряжен в лучшие одежды и ехать на своем коне.
— Кто такой Стаффорд? — спросил Эдон, поправляя запутавшийся рыжий завиток у нее за ухом.
— Он оруженосец Венна, как у вас Риг.
— Выходит, Стаффорд такой же сообразительный, как Риг? И он знает, где находится принц Венн ап Гриффин?
Тала вздохнула. Жаль, что ей не дали поменяться с Венном местами.
— Да, Стаффорд знает, откуда начинать поиск, и он очень обеспокоится, когда утром прискачет сюда и обнаружит, что принца увезли. Это может грозить бедой.
— Эвешем находится под моей властью, — сказал Эдон.
— Жителям Арденнского леса неизвестно, как далеко распространяется ваша власть, милорд. Они подумают, что наш принц исчез в подземной темнице Эмблы.
Эдон мгновенно насторожился.
— Что значит «темница Эмблы»?
— Туда сажают тех, о ком хотят забыть навсегда. Любой раб Эмблы знает об этом.
— И вам известно такое место в Варвике? Тала покачала головой.
— Я всегда старалась держаться отсюда подальше — так безопаснее.
Она глубоко задумалась. Эдон выпил свое вино, потом забрал пустой кубок из вялых пальцев Талы и поставил его на стол. Взяв ее руку, он сказал:
— Уже поздно, пора спать.
Тала бросила на него быстрый взгляд. Эрл встал и легонько потянул ее за собой, приглашая встать. Она, наверное, хочет узнать его получше, прежде чем лечь с ним в постель, подумал он.
Лишь данное обещание удержало Талу от того, чтобы не выдернуть руку из руки эрла. А он пожелал всем доброй ночи и повел ее в свои покои в угловой части башни. За ними последовал слуга с чашей, кувшином воды и бельем для принцессы. Эдон указал слуге, чтобы он поставил чашу и кувшин на столик около постели. Затем открыл сундук в ногах кровати и сказал:
— Здесь лежат ваша одежда и украшения, которые удалось вынести из пожара в Вуттоне. Берите все, что вам понадобится.
Тала поблагодарила его и, смущаясь, попросила:
— Милорд, я должна дать знать матушке Врен, где я. Мои слуги…
—…будут беспокоиться? — закончил за нее Эдон. — Куда надо сообщить?
— В монастырь в Лойткойте. Врен ушла туда. Просто дайте ей знать, что я в безопасности, а она позаботится об остальном.
Эдон удалился, чтобы она приготовилась ко сну.
Риг увидел, что эрл спускается по лестнице, и пошел следом за ним к дверям, чтобы прогуляться под звездным небом. В старые времена воин не посмел бы вмешиваться в любовные дела своего лорда, но Риг принял новую веру, и теперь поведение его некрещеного господина показалось ему сомнительным.
Они молча прошли к воротам. Стража была начеку, а ворота крепко заперты на ночь. Из-за сложенных в кучу бочек выпрыгнул кролик и стремглав пронесся по двору. Эдон нахмурился.
— Кто-то оставил открытой клетку.
— Да, — рассеянно кивнул Риг, у которого мысли были заняты делами поважнее открытых кроличьих клеток.
— Кто ухаживает за кроликами? — не унимался дотошный до мелочей Эдон.
— Сын датчанина из Ломбардии. Его зовут, кажется, Ранульф. Вы дали им надел земли к востоку от карьера. Ранульф спит на сеновале.
— Вот и поглядим, как он спит.
— Кстати, о сне, — начал Риг, получив возможность высказаться о том, что его волновало, — вы можете взять мою подвесную койку, если хотите, господин. Я прекрасно высплюсь на свежем воздухе.
— Я не собираюсь спать на подвесной койке, Риг. У меня наверху прекрасная постель.
— Но на ней спит принцесса, — прямо сказал Риг.
— Да, — с довольным видом подтвердил Эдон. — Я долго ее туда завлекал. Риг, постарайся разузнать о подземной темнице Эмблы. Я слыхал разговоры об этом. Меня обеспокоили последние слова, сказанные Асгартом перед смертью.
— Что же он сказал, милорд? — хмуро спросил Риг, недовольный грешным умыслом хозяина.
— Он был в моих руках: я приставил ему к горлу клинок и предложил пощаду, если он скажет, где похоронен Харальд Йоргенсон.
— Эрл Харальд был викингом. Они должны были захоронить его останки, как того требует обычай, — размышлял Риг.
— Но не в том случае, если его убили. Погребальный костер слишком заметен. Нет, Риг, разделавшись с врагом, костров не зажигают, а тихонько хоронят его, и лишь несколько человек знают, где находится могила.
Риг кивнул.
Эдон вгляделся в два больших дома в северо-восточной части двора. У Эмблы Серебряной Шеи было тихо, как в аббатстве после вечерни. А в другом, где жили воины, горел свет: викинги любили выпить и поиграть в азартные игры допоздна.
Стоя в полоске света, лившегося из двери этого дома, Эдон увидел деревянный стол у очага. Принц Лимский и Нельс из Ательни сидели на скамье, и епископ что-то с жаром доказывал насупленному мальчику.
— Что ты скажешь о нашем принце? — спросил Эдон.
— Краска у него на коже не смывается.
— Да, Торульф сказал, что это навсегда. Татуировку такому маленькому мальчику сделали неспроста. Она имеет определенное значение.
— Какое?
— Татуировка означает, что юный Венн очень дорог для своего клана, — заключил Эдон. — Она дает ему символическую силу дракона. Да, странные у кельтов обычаи. Я почти готов поверить в безумную историю, рассказанную сегодня Эмблой.
— Вот именно — безумную. Я поспрашивал людей, и ни один посвященный в обряды жертвоприношения друидов такого не говорил. Поверьте моему слову, милорд: эта женщина не в себе.
— Знаю. Лучше всего отослать ее к Гутруму. Странно, она говорит о принце так, словно он ей совершенно незнаком, хотя она сразу его узнала и решила убить. Когда я вмешался в их драку, она чуть не отрубила мальчишке голову. — Эдон задумался и добавил: — Возможно, что сумка принадлежит ей. Она так и не объяснила, почему этой ночью оказалась за воротами, которые были уже заперты.
Риг молча слушал. Эмбле он не доверял.
Эдон зашагал вперед. Они подошли к каменной стене, граничащей с рощицей. Все было спокойно. Свиристели сверчки, вдалеке заливался соловей, стоя спали стреноженные лошади в загоне.
