– Ну разумеется. – Марбери был само воплощение скучающей вежливости. – Как и мне. История рода Тарстонов. Я слышал, он весьма знатен. – Но когда мистер Доусон прошел мимо него, Марбери повернулся к Грегори и недовольно скривился.
Ну что за грубиян! Пиппа тут же пожалела мистера Доусона, который пробирался к камину, лавируя между столами и стульями, и не видел пренебрежительных гримас и ужимок своего попутчика. Она видела, что мистер Доусон – милый, приятный человек, как дядя Берти – и Грегори, когда захочет, – хотя он не заполнял собой все пространство, как в случае с этими двумя.
Дядя Берти – почтенный баронет и всегда гордился своим местом в обществе, но раз в год, с тех пор как ей исполнилось тринадцать, он брал ее с собой в поездку по всем своим театрам. Он называл это их «ежегодным приключением», и это всегда было особенное время, которое способствовало задушевным беседам, пока карета катила по дорогам, ведущим от одного города к другому. Пиппа без малейшей тени сомнения знала: дядюшка Берти хочет, чтобы она вела свободную жизнь, жизнь, которую он сам для нее готовил. Если у нее получится должным образом управлять театрами, то она всегда будет иметь доход и определенный уровень независимости, а вместе с этим – шанс осуществлять свои мечты.
Вот почему его упорное настояние на том, что они с Грегори должны пожениться, не имело смысла.
Звук хлопка, когда трактирщик откупорил новый бочонок с элем, вернул ее в настоящее, и она понаблюдала, как трактирщик налил две пинты и вручил их Марбери и Грегори.
– Одна кружка, и я уезжаю, – сказал Грегори.
– Ой, да будет тебе. Что случилось с заядлым лондонским гулякой? – съязвил Марбери своим скрипучим, гнусавым голосом.
– Ты прекрасно знаешь, что в выпивке тебе со мной не тягаться. – Грегори констатировал это как непреложный факт. – Хочешь чего-нибудь… Харроу? Слуги тоже испытывают жажду.
До Пиппы дошло, что Грегори смотрит на нее. О, должно быть, это она – Харроу!
– Нет, нет, благодарствую, милорд. – Он, по существу, ее тюремщик, поэтому ей хотелось быть с ним такой же грубой, как и Марбери, но она не могла – не в роли его камердинера.
Это было здорово придумано – представить ее своим слугой, но Грегори она никогда этого не скажет.
Марбери оперся о барную стойку и на короткий миг встретился с ней глазами, прежде чем вновь заговорить с Грегори о последних событиях в столице. Он посмотрел сквозь нее, словно она невидимка, что было обычным делом для высших классов, а в ее случае еще и очень хорошо.
– Итак, – обратился к нему Грегори, – ты направляешься на тот же загородный прием, который планирую посетить и я… чуть позже. – Он бросил быстрый взгляд на Пиппу.
Почему она должна чувствовать себя виноватой? Пиппа чуть не вскинула вызывающе голову, но вовремя одумалась. Камердинер не посмел бы.
– Ты тоже? – Марбери поморщился, потом демонстративно отвернулся от Грегори и поглазел на миловидную служанку, моющую стаканы.
Это выглядело ужасно грубо. По крайней мере Пиппа считала, что это грубо. Возможно, для джентльменов это в порядке вещей и они делают так постоянно в компании друг друга?
Марбери шумно отхлебнул из своей кружки и нарочито медленно вернул взгляд своих прищуренных поросячьих глазок к Грегори.
– Вероятно, тебе захочется подольше погостить у своих друзей в Пламвэлли.
– Пламтри, – поправил его Грегори.
Марбери махнул рукой:
– Я слышал, прием в Тарстон-Мэноре обещает быть жуткой скучищей.
Грегори чуть заметно приподнял бровь:
– А я слышал другое.
О, в самом деле? И что же он слышал? Пиппа вскипела. Собирается вступить в кампанию по соблазнению какой-то другой, ничего не подозревающей юной леди – или сразу нескольких?
– Леди Тарстон считается мастерицей на всякого рода сюрпризы, – заметил Грегори. – Никогда не знаешь, кого ожидать в числе гостей.
Марбери издал противный смешок.
– Не секрет, что там будет леди Дамара. Слышал, она горит желанием тебя видеть. Чего бы я только ни отдал, чтобы…
И тут он начал описывать, что сделал бы с леди Дамарой, если б оказался с ней наедине. У Пиппы глаза полезли на лоб и тошнота подкатила к горлу, когда она мысленно представила, как этот мерзкий, жирный Марбери лапает леди.
– Довольно, – резко оборвал его Грегори, и слава Богу. У Пиппы чуть пар из ушей не пошел. – Ты говоришь о леди.
Марбери вскинул брови:
– Раньше это тебя не останавливало. Я слышал слухи. Говорят, что первенец новоиспеченной леди Морган – твоя точная копия.
Новоиспеченная леди Морган – это Элиза! В ушах у Пиппы зазвенело от этих неожиданных слов, а сердце… сердце забилось так быстро, что пришлось схватиться рукой за спинку стула.
Но Грегори пошел дальше. Он схватил Марбери за грудки и дернул вверх и на себя.
– Советую тебе, – процедил он сквозь зубы, – не повторять слухов. – И затем оттолкнул толстяка.
Марбери чуть не потерял равновесие, но успел схватиться за стойку.
– Бог мой, старик! Я же не сказал, что это факт.
– Пошли, Харроу, – отрывисто бросил Грегори и направился к входной двери.
Молодец! Пиппа поневоле испытала малую толику удовлетворения, глядя, как он шагает уверенной походкой, плечи широкие, внушительные, вид неприступный. В этой походке не было даже намека на нечистую совесть. Ни малейшего.
Пиппа не могла поверить в то, что он… что он сделал Элизе ребенка.
Абсурд. Этот ребенок никак не может быть ребенком Грегори. Разумеется, у него были женщины, он же не святой, в конце концов, но это обвинение переходит все границы.
Марбери получит по заслугам.
Пиппа почувствовала облегчение, что никто в обеденном зале, похоже, не заметил вражды, которая вспыхнула между двумя джентльменами. В помещении было довольно шумно, и жизнь шла своим чередом. Слава Богу. Чем дальше она от конфликта в каком бы то ни было виде или форме, тем лучше. Никто не заметит слугу…
Итак, это ее новая цель. Да, и еще сбежать от Грегори.
Марбери неприятно скривился, дернул своим заостренным подбородком и отхлебнул эля.
– Я всегда в лицо называл его заносчивым дураком, – пробормотал толстяк Пиппе, – просто чтобы позлить его, хоть он, говоря по правде, не такой. Хотелось бы мне, чтобы работать на него было сущим адом, да только сомневаюсь, что это так.
– Случается, – поведала ему Пиппа, – но только когда ему приходит блажь пострелять двумя руками сразу. Он – меткий стрелок. Только за последний месяц мы извели не меньше сотни винных бокалов. Вот уж морока мне потом за ним убирать.
Марбери фыркнул, но Пиппа видела, что он не уверен, шутит она или говорит всерьез.
Пусть себе гадает. Пиппа ни разу не видела Элизиного малыша, только один раз написала своей школьной подруге после ее замужества, и то в ответ на письмо Элизы. Пиппа послала небольшой подарок – несколько пар вязаных детских носков, – но предпочитала, не слишком явно, насколько это было возможно, охладить их дружбу. И только потому, что Элиза так и не извинилась за то, что сделала, – использовала Пиппу, чтобы в тот день в саду отвлечь Грегори.
