При этих словах кровь отлила от лица наследного принца, а руки непроизвольно схватились за рукоять меча. Его карие глаза блеснули ненавистью и злобой. Конечно, он помнил тот турнир. Они, Жирард и Филипп, сошлись в финале: доблестные и храбрые рыцари, достойные противники друг другу. Невозможно было предугадать исход этой схватки. Но в тот день удача была на стороне Жирарда. Филипп вылетел из седла, но, запутавшись в стремени, еще изрядно прорыхлил турнирное поле. После этого позорного поражения ненависть Филиппа к любимчику короля вспыхнула с новой силой.
– Ну, полно горячиться, Филипп, – расхохотался Людовик, увидев, что сын побелел от негодования. – Ты сам первый оскорбил Жирарда, а мы много раз предупреждали тебя, чтобы ты свой гнев направлял не на верных людей, а на уничтожение иноверцев. Смотри: в отличие от тебя, Жирард умеет сохранять выдержку. Тебе же надо этому еще поучиться. Бурные эмоции одурманивают разум и лишают возможности трезво мыслить. Запомни это, мой мальчик… А теперь оставим неприязнь позади и поговорим о насущных делах. Ты хотел что-то сказать, Жирард? – обратился Людовик к своему любимцу. – Говори!
– Я позволю высказать только свое мнение, Ваше Величество, – начал граф, бросив быстрый взгляд на Филиппа, в душе которого все еще продолжали бушевать демоны. – Насколько мне известно, по законам ислама принять другую веру и отречься от истинной считается самым страшным грехом; не просто страшным, а смертельным грехом.
– Очевидно, они поняли свою ошибку, осознав, что существует только один Бог – истинный Бог, добровольно принявший муку за всех, распятый на кресте, но воскресший и вознесшийся, чтобы теперь судить живых и мертвых.
– А что, если это ловушка? – не унимался Жирард.
– В такую чудовищную вещь трудно поверить, – возразил Людовик. – А ты как думаешь, Филипп?
– С вашего позволения, Ваше Величество, Жирард в последнее время стал слишком недоверчив. Ему везде чудятся враги. Вероятно…
– Ваше Величество! – вскричал вбежавший в шатер советник короля. – Там люди! Много людей!
– Какие люди? – подивился Людовик, недоуменно посмотрев на графа Болонье. – Мы не понимаем, о чем идет речь.
– Мне только что доложили, что из ворот города вышли люди, вернее, просто толпа людей, и под свист и улюлюканье иноверцев они направляются сюда. У одного из них в руках белый флаг. Он размахивает им.
– Это воины?
– Нет, скорее, мирные жители.
– Мы хотим принять их.
– Но, Ваше Величество, это опасно.
– Усильте охрану! – властным тоном заявил Людовик, вставая. – Найдите лучших из лучших.
Филипп ледяным взглядом смерил Жирарда с головы до ног и ядовито заметил:
– Ну, теперь ты убедился? Наш король мудр.
– Я никогда в этом не сомневался. Я лишь хотел предостеречь…
– А я тоже хочу тебя предостеречь: не лезь со своими советами и идеями к королю. И вообще, держись от него и от меня подальше, – жестко подытожил Филипп и, резко развернувшись, вышел следом за Людовиком.
– Когда-нибудь Бог нас рассудит, – вполголоса ответил Жирард, задумчиво глядя вслед принцу. – А пока… Ох, и не нравится мне все, что здесь происходит… Андре! – позвал он оруженосца. – Предупреди людей, пусть будут готовы. С этими хитрыми магометанами надо держать ухо востро… Мои доспехи и коня!
Если бы только кто-нибудь из них знал, к чему приведут бахвальство и неумеренная гордость, не позволяющая прислушиваться к дельным советам! Увы, испокон веков люди совершают одни и те же ошибки: умные учатся на них, а вот глупцы продолжают оставаться в дураках. Для многих людей нет ничего милее, чем настоять на своем, и они игнорируют самые разумные просьбы и советы. И чем дальше, тем больше запутываются в своей ненависти к тому, кто советовал им действовать разумнее…
… Солнце катилось к закату. Его последние лучи скользили по залитой кровью земле. Повсюду лежали десятки воинов в неестественных позах, с застывшими гримасами ужаса и боли на окровавленных лицах. К несчастью для крестоносцев, Жирард оказался прав. Умело расставленная мусульманами ловушка имела жуткие последствия: рыцари, застигнутые врасплох, так и не смогли собраться и оказать должного сопротивления. Вызванные на допрос трое мусульман клятвенно заверяли, что ничего не знали о коварном плане своих соплеменников. И при этом уверяли, что если их отпустят, то они обязуются завтра же привести за собой около двух тысяч бывших единоверцев, желающих креститься, а также пообещали пополнить съестные запасы воинов Креста, в которых те остро нуждались. Стоит ли упоминать, что ни на утро, ни на следующий день никто так и не появился. Но вместо этого в лагерь крестоносцев пришла жара: изнуряющая, иссушающая, убивающая все живое. А вместе с нею – и смерть.
Из-за событий минувших дней Людовик пребывал в дурном расположении духа. Отсутствие Карла с войском, постоянные набеги мусульман, которые становились день от дня все смелее и смелее, палящее солнце Африки, – все это угнетало престарелого короля. Не желая никого видеть, он принимал у себя только Жирарда и сыновей.
День клонился к вечеру. Обсудив планы на предстоящие дни и получив молчаливое согласие короля, молодые люди замолчали. Никто не решался нарушить тревожные думы Людовика. Казалось, эта пауза нескончаема, но внезапно тишина была нарушена громкими возгласами.
– Но мне нужно видеть Его Величество… очень! Вы не имеете права меня задерживать!
– Это приказ короля, – послышался грубый голос крестоносца, охранявшего вход в шатер, где восседал Людовик.
– Но мне нужно рассказать…
– Тебе что, не ясно было сказано? Прочь!
– Что там происходит? – громовой голос короля заставил вздрогнуть всех присутствующих людей.
В шатер вошел рослый крестоносец и, поклонившись, произнес:
– Прошу простить меня, Ваше Величество. Невежественный мужлан не понимает слов. Но не беспокойтесь, я сейчас все улажу.
– Кто посмел нарушить наш покой? – гневно спросил Людовик, сурово сдвинув брови.
– Это я, Ваше Величество, – робко отозвался тщедушного вида человек.
Узнав в нарушителе спокойствия личного лекаря, король сменил гнев на милость. Несмотря на невзрачный вид, это был весьма уважаемый человек при дворе. Более того, король был обязан ему жизнью и сохранением здоровья своих детей. Поэтому, жестом отпустив охранника, он приказал лекарю приблизиться.
– Зачем ты хотел нас видеть, Альфонс? – уже более мягким голосом поинтересовался Людовик.
– Я с дурными вестями, Ваше Величество, – поклонившись, произнес лекарь.
– Говори!
– В лагере дизентерия и лихорадка, сир!
– Господи, спаси и сохрани нас!.. – прошептал Людовик, уронив голову на грудь.
