— А вы не спрашивали у поверенного?
— Само собой! Но таковы условия завещания. Наследство сохраняется, но никакой информации ни по состоянию счета, ни по вложениям я не получаю. — Она невесело рассмеялась. — Может, все вложено в ценные бумаги? Может, я владею судоходной компанией или фабрикой по производству шерсти, или алмазными копями в Африке? Можно ли его распродавать? Можно ли вложить деньги более выгодно? Я не знаю, следовательно, не могу проконтролировать. Я не имею ни малейшего представления о своем собственном капитале. Не могу ни приумножить его, ни растратить. Если, конечно, не выйду замуж. — Ее голос зазвенел от гнева. — Калпеппер имеет право открыть правду только моему мужу. Который, по английским законам, будет распоряжаться моим наследством.
Джордж кашлянул:
— Дорогая моя Оливия, на вашем месте я бы немедленно вступил в брак, хотя бы для того, чтобы разгадать загадку. Ваш муж наверняка откроет вам тайну.
Оливия поморщилась:
— В этом случае наследство уже не будет принадлежать мне, и я утрачу к нему всякий интерес. — Она сжала ладонь в кулак, глаза ее сверкали. — Я никогда не выйду замуж. Никогда.
Джордж предпочел не комментировать ее заявление и, изобразив на лице сочувствие, спросил:
— Разве не Калпеппер составлял завещание?
— Он самый. Но идея принадлежала отцу. Я уверена. Он хорошо меня знал. Чтобы свести меня с ума, лучше ничего не придумать. — Она печально улыбнулась. — Осмелюсь предположить, что я похожа на него гораздо больше, чем мне казалось. Я пришла в ярость и ушла из дома. Навсегда. Ральф с радостью отпустил меня, и мы с кузиной переехали в Челси, где я и живу по сей день. Как только я получила первую выплату по завещанию отца и узнала размеры своего дохода, сразу же основала школу имени Хелен Фэрфакс, вложив в нее все мамины деньги.
Ее глаза светились серебристым пламенем, пеки раскраснелись. Он с восхищением смотрел на нее.
— Выходит, вы живете на деньги отца, а состоянием матери распорядились по велению своей своенравной души. И поэтому буквально одержимы школой.
Она натянуто рассмеялась:
— Пожалуй, что так. Справедливости следует сказать, что моя заинтересованность в успешной работе школы исключительно альтруистическая. Хотя, стыдно признаться, я испытываю неправедную радость, видя, насколько хорошо справляюсь. Так что мотивы моих поступков не лишены эгоизма.
Он мягко улыбнулся:
— Ничто человеческое нам не чуждо, Оливия. Какими бы ни были мотивы ваших поступков, вы действительно прекрасно справляетесь. И это самое главное. Но почему вы позволили Калпепперу вести все счета?
— У меня не было на это времени, а он предложил свою помощь. И мне не хотелось его обижать. К тому же я полностью ему доверяю. Не делайте такое лицо! Мы обязаны воздать ему должное. Он всегда действует в моих интересах.
— Гм… Думаю, он оставляет за собой право решать, что именно в ваших интересах.
— Он пытается, — призналась она. — Поэтому я бы охотно приняла вашу помощь, чтобы его отстранить.
Джордж наклонился вперед, глаза его сияли.
— Будьте осторожны, Оливия! Я тоже всего лишь человек. Быть может, наши представления о ваших интересах не совпадут.
— Уверена, полностью совпадут, ваша милость. Атмосфера в комнате разрядилась. Глаза Оливии сияли весельем.
На лице Джорджа появилась улыбка.
— Если вы еще хоть раз назовете меня «ваша милость», я продемонстрирую вам парочку своих идей прямо сейчас.
Она вскинула бровь:
— Это угроза, ваша милость, простите, Джордж?
— Нет. Это обещание.
Серебристые звездочки. Оливия никогда не одевалась так смело. Серебристые блестки лишили ее покоя еще в магазине, ткань была невыразимо прекрасной. И очень приятной на ощупь — так и льнула к телу, а крошечные звездочки сияли по всей длине, подчеркивая каждый изгиб.
Она поднесла тонкую ткань к лицу и повернулась к собравшимся.
— Прилично ли будет надеть такое? — обеспокоено спросила она.
— Ни в коем случае, — заявила Бесси.
— Разумеется! — сказала Эдит.
— Это сейчас очень модно, — проговорила портниха, ползая вокруг Оливии по полу.
— Что ж, я потратила на эту ткань кучу денег, — мрачно сообщила Оливия. — Придется носить, хотя бы для того, чтобы оправдать покупку.
— Ткань превосходна, — промолвила Эдит. Она лежала на диване, но приподнялась на локте, чтобы посмотреть, как сидит на золовке платье. — А главное, платье тебе идет. У тебя прекрасная осанка и высокий рост. Я бы не осмелилась надеть такое.
— Оно выглядит вызывающе, — заявила Бесси. — Блестки отражают свет, а газ слишком плотно облегает фигуру. С таким же успехом можно ходить голой! Не понимаю, что на тебя нашло, Айви. На тебя будут пялиться все мужчины.
— О Боже! — прошептала Оливия. — Только этого не хватало.
Она не боялась выйти за рамки приличий, главное — не выглядеть в этом платье смешной. Но если платье производит ошеломляющее впечатление, она готова забыть о скромности. Ведь никогда в жизни она не носила ничего подобного.
— Куда ты собираешься в нем пойти? — спросила Эдит. Оливия встретилась взглядом с Эдит в зеркале и сочувственно улыбнулась ей:
— В Воксхолл-Гарденз. Жаль, что ты не можешь пойти, дорогая. Знаю, как тяжело тебе сидеть взаперти.
Эдит печально рассмеялась:
— Да ладно. Не хочу в таком виде появляться на людях. Нелегко быть привязанной к дому, но уж лучше так, чем…
Оливия выразительно посмотрела на нее, и та осеклась. Поняла, как рискованно упоминать о своих семейных обстоятельствах в присутствии портнихи.
— Ты сказала, в Воксхолл? — обратилась она к Оливии. — Я думала, сады закрыты в этом сезоне.
— Так и есть. Они закрыты для публики на несколько недель, но этот случай особый. Говорят, в сентябре члены русской царской семьи пожалуют с визитом в Лондон. Принц-регент приказал привести сады в порядок и открыть на один вечер. — Оливия закатила глаза. — Если бы не русская великая княгиня, я бы ни за что туда не пошла.
Эдит удивилась:
— Неужели тебе там не нравится? А я в полном восторге, хотя была там всего раз.
Оливия улыбнулась:
— А я вообще там не была, хотя трудно в это поверить. Но вспомни, какой замкнутый образ жизни я вела. Даже на сезоны не выезжала, разве что в самом конце. Мне еще разок повернуться, Дженни, или мы закончили? — обратилась она к портнихе.
— Достаточно, ваша милость. — Портниха поднялась, быстро вытащила изо рта булавки и расплылась в улыбке. — Прекрасная ткань, мадам. Одно удовольствие с ней работать.
— Очень рада. Пожалуйста, помогите мне снять платье. Пока портниха помогала ей, умоляя быть осторожнее и не уколоться, Оливия выглянула из-под ее рук и наткнулась на хмурый взгляд Бесси.
