— Мне жаль, что ты уезжаешь. — Девочка утирала слезы. Она говорила по-английски.
— Что, в лагере все говорят по-английски? — спросила Дебора.
— Нет, — мотнула головой Подсолнух. — Только некоторые. И то совсем немного. Я говорю хорошо, потому что брат меня научил, когда я была маленькой.
— Жаль, что со мной никто не говорил на моем языке, ведь я многого не могла понять, как ни старалась.
Подсолнух снова заплакала.
— Я хотела, но брат не позволил. Я пыталась помочь тебе.
— Я знаю, что пыталась. Прости. Я не хотела тебя обидеть, — сказала Дебора со вздохом.
Она посмотрела на полог типи, ожидая возвращения Ястреба.
— Я очень смущена, — едва слышно произнесла Дебора.
— Ты любишь его? — спросила Подсолнух.
Дебора уставилась на нее.
— Сама не знаю. Он обещал отвезти меня к моему народу. Так что теперь это уже не имеет значения.
— Имеет. Если ты скажешь ему, что любишь его, он не отвезет тебя обратно. Ты станешь его старшей женой.
Дебора нахмурилась:
— Старшей женой?
Подсолнух повеселела:
— Да, старшей женой. Остальные будут тебе подчиняться.
— Остальные? — Дебора понизила голос.
Ее глаза засверкали. Она устремила взгляд на открытый полог типи.
Подсолнух была озадачена:
— Ты не хотела бы стать его старшей женой?
— Нет, не хотела бы.
Дебора расправила платье, подаренное ей Подсолнухом. Оно было сделано из мягкой замши и расшито бисером.
— Ты не хочешь оставаться в лагере, — тихонько произнесла Подсолнух.
Дебора не знала, что ответить. Как рассказать невинной девочке правду? Дебора любила Ястреба, но сознавала тщетность этой любви. Он живет в племени команчей, он — один из них. Она не может так жить.
Наконец она заговорила:
— Нет, я скучаю по моему народу, понимаешь?
— Да, я тоже скучала бы по отцу и брату. — Подсолнух снова нахмурилась. — Но мой брат приходит ненадолго. Это сейчас он задержался, потому что когда пришел в последний раз, я была младенцем.
— Я думала, он всегда здесь живет.
— Нет. Он приходит, и снова уходит в мир бледнолицых. Хотя он там лишний.
Дебора заметила в ее глазах тревогу.
— Ведь его отец — тот, кто женился на его матери, — отослал его прочь. У брата до сих пор остались на спине шрамы от ударов хлыста.
— Его били хлыстом?
— Да. Бледнолицый муж его матери разозлился, что отец Ястреба — индеец, и выбросил его, как ненужную вещь. Он никогда об этом не рассказывает, но постоянно думает о матери. Я это точно знаю. Мой брат — хороший человек. Смелый, великодушный. Но его сердце разрывается между двумя мирами.
Дебора закрыла глаза, представив себе, как Ястреб уходит из дома, движимый ненавистью. Это многое объясняло. Но не извиняло того, как он вел себя по отношению к ней.
— Он приносит мне твердые конфеты, когда возвращается, — говорила Подсолнух, — но я всегда по нему скучаю. Он сказал, что больше не уйдет, но папа в это не верит. — Она понизила голос: — Если ты останешься, он не уйдет.
— Я не могу остаться. Мы с кузиной должны вернуться.
— А она не может поехать одна?
— Нет.
В это время вернулся Ястреб. Он вошел в типи с непроницаемым выражением лица. Ее сердце болезненно сжалось. Неужели это тот самый мужчина, который шептал ей нежные слова и ласкал ее?
Дебора испытала неловкость. Ей стало не по себе. Она не знала, как себя с ним вести, и избегала его взгляда.
Подсолнух ушла, они остались одни. Дебора все еще не решалась взглянуть на него.
Он опустился на пятки рядом с ней:
— Дебора, ты избегаешь меня?
— Да.
Он раздраженно хмыкнул:
— Ну, кончай. У тебя слишком мало времени и слишком много дел, чтобы разыгрывать из себя леди.
Она вскинула голову, ее глаза гневно блеснули.
— Я не разыгрываю из себя леди!
— Разве? — Он спокойно посмотрел на нее.
Она отвернулась.
— Не знаю, как я должна себя вести после…
— После чего?
— После сегодняшней ночи.
— И после утра тоже?
Ястреб взял ее за подбородок и повернул к себе лицом. Его пальцы были теплыми.
— В том, что мы делали, нет ничего постыдного.
— Для мужчины.
— Дебора. — Он сжал ее сильнее, когда она попыталась отвернуться. — Я знаю, что думают бледнолицые женщины. Здесь все по-другому. Ты не несешь ответственности за то, что произошло, если ты это хотела услышать.
— Да, именно это, — произнесла она с горечью. Он вскинул брови.
— Я не могу притвориться, будто в моей жизни ничего не произошло. И ты это знаешь. Но в одном ты прав: я не несу ответственности. За это отвечаешь ты.
Он поджал губы, глаза его вспыхнули. Он был в ярости. Что ж, она была права, тут он ничего не сможет изменить. Она никогда больше не увидит его. Он скоро уйдет, и для нее все останется в прошлом.
Ястреб поднялся и навис над ней, сжав кулаки, стараясь сохранить самообладание. Она явно задела его за живое.
— Ничего больше не говори, — прохрипел он. — Я сдержу данное тебе обещание. Вы с кузиной вернетесь домой. Но я не возьму чужую вину на себя. Я разделю ее, ты не можешь отрицать того, что чувствовала.
Его щеки пылали. Она освободила руку и, собрав остатки своего достоинства, сказала:
— Да, чувствовала. Но мужчина, столь искушенный в соблазне, как ты, добивается этого с легкостью.
Она ожидала, что он станет это отрицать. Скажет, что она не такая, как все, что небезразлична ему.
Но Ястреб ничего подобного не сказал.
— Все кончено. Ты вернешься к своим, — прорычал он.
— А ты?
На мгновение в его взгляде появилась нерешительность, но он скрыл ее, опустив ресницы, и равнодушно пожал плечами:
— Я сделаю то, что должен сделать.
— Понятно.
Дебора судорожно сглотнула.
— Когда мы уезжаем?
— Скоро. Будь готова.
Боль пронзила все существо Деборы.
Был поздний вечер следующего дня, когда они добрались до окраин форта. Дебора не знала, что это за форт, но заметила знакомые деревянные постройки, рассеянные по плоской поверхности. Высоко в небе висела полная луна, залив тихую местность ярким светом.
— Где мы? — прошептала она, чувствуя, как напряглись воины, сопровождавшие их.
Ястреб восседал на жеребце с легкой грацией, никак не вязавшейся с мрачным выражением его лица. В его взгляде, обращенном к ней, было напряжение.
— Бледнолицые солдаты. Мы рядом с тем местом, где меня схватили?
— Да.
Его жеребец нетерпеливо переминался с ноги на ногу, полная луна посеребрила черные волосы Ястреба. Его обнаженная грудь приобрела бронзовый оттенок, амулет, висевший на шее, сверкнул в отраженном свете.
Одна из лошадей встала на дыбы и захрипела, но всадник быстро успокоил ее. Их сопровождали два десятка воинов, готовых в любой момент отразить нападение. Винтовки заряжены, копья наготове.
