– Тогда как же Джоунз смог до него добраться? – спросила я. – Миссис Сэнгстер говорила, что Джоунз унаследовал дом.
– Да, но от миссис Лангтри, а не от леди Маргарет Макинтош. Любой знающий адвокат может легко опротестовать такое завещание. Многое зависит от того, что за человек этот Джоунз. Если он законченный негодяй, а я думаю, что это именно так, я упрячу его за решетку. Когда двадцатилетний юнец женится на леди, которой уже почти шестьдесят, можете не сомневаться, что это не из-за ее прекрасных глаз.
– Он выдавал себя за ее племянника. Может быть, среди ваших родственников есть какой-нибудь племянник? Необязательно с такой фамилией.
– Нет, я уже думал об этом. У нее нет племянников кроме меня. Есть еще пасынок, сын Макинтоша от первой жены, но он огненно-рыжий, и никому в голову не придет назвать его красавцем. К тому же у него есть собственное имение в Шотландии. Чего ради ему было ездить в какой-то Линдфильд по четыре раза в год? А у старого Макинтоша совсем не было племянников. Нет, это был негодяй, который сыграл на ее склонности к любовным приключениям. Она всегда была неравнодушна к юным красавцам. Но хватит мне надоедать вам своими семейными делами. Какие у вас новости? Насколько я понял, вам не удалось напасть на след мистера Макшейна.
– К сожалению, нет, – ответила мама настороженно.
– Я видел Стептоу, когда въезжал во двор, он выходил из нашего отеля. Я подумал, что он был у вас.
– Значит, он был здесь! – воскликнула я, вскакивая с места.
Мама схватилась за сердце.
– Странно, что он не зашел к нам. Бьюсь об заклад, он скоро даст о себе знать.
Уэйлин посмотрел на часы и нахмурился.
– Если он приехал сюда из-за вас, почему же он не зашел? По-моему, вы напрасно боитесь, что он много знает. Судя по его поведению, он сам хочет напасть на след.
– Здесь Стептоу ничего не найдет, – скачала мама. – Мы сами зашли в тупик.
Уэйлин нетерпеливо поглядывал на часы. Заметив это, я сказала:
– Вы торопитесь в Лондон, лорд Уэйлин? Не смеем вас задерживать.
– Не знаю, что лучше: отправиться прямо сейчас, пока не стемнело, или переночевать здесь и выехать рано утром. – Он положил часы в карман. – Пожалуй, и я останусь. Мистер Джоунз никуда не денется. Он ведь не подозревает, что я им интересуюсь. Я не смог как следует осмотреть гнездышко моей тети, потому что рядом все время торчал этот Фолиот. Я хочу вернуться туда, когда стемнеет и взломать замок.
– Зачем вам это нужно? – удивилась мама.
– Болезнь тети была очень внезапной. Она собиралась вернуться в Танбридж Уэллз. Поэтому там должны были остаться какие-нибудь личные вещи. Я поищу как следует в ящиках, может быть, удастся найти улики против Джоунза.
– Он наверняка все осмотрел сам, прежде чем объявить о продаже дома, – заметила я.
– Ему нечего было опасаться. Он не знал, что я буду его разыскивать. Фолиот говорил, что в доме убирала соседка. Но она вряд ли осмелилась выбросить письма и другие личные вещи.
Мама осторожно покашляла и сказала:
– Но это же нарушение закона, лорд Уэйлин. Разве вы этого не знаете?
– Прекрасно знаю, но, надеюсь, вы не собираетесь на меня доносить.
– Разумеется, нет.
Мы заговорили о другом. Уэйлин все время мучился загадкой, как к Барри попала копия ожерелья его тетушки. Он боялся, что она обманула Барри. Тот поверил ей, что это настоящие бриллианты и заплатил за них большие деньги.
Мы расстались лучшими друзьями и договорились снова встретиться в семь тридцать за обедом, прежде чем Уэйлин поедет взламывать любовное гнездышко своей покойной тетушки. Вернувшись в свой номер, мы с мама посоветовались и решили: завтра утром, как только Уэйлин уедет в Лондон, мы отправимся прочесывать местность вокруг Эшдонского леса. Мы должны найти дом дяди Барри! После этого мы с нетерпением стали ждать обеда. Уэйлин так старался загладить вину перед нами, что трапеза обещала быть грандиозной.
Я решила снова надеть «саван», потому что он имел такой большой успех вчера вечером. Чтобы выглядеть немного иначе – переменила шаль. Вместо греческой прически – заколола волосы на одну сторону и закрепила их зажимом. На плечо кокетливо свисали локоны. Я видала такую прическу в «La Belle assemblee». Но посмотрев на себя в зеркало, я расстроилась. У меня был вид застенчивой жеманной девицы. Особенно глупо выглядел соблазнительный локон на плече. Хотя, пожалуй, он делал меня более женственной. Мне хотелось напомнить Уэйлину, что я все-таки женщина, да к тому же еще и леди. Мы уже собирались спускаться вниз, когда раздался осторожный стук в дверь.
– Уэйлин что-то пришел слишком рано, – сказала я и поспешила к двери.
На пороге стоял Стептоу с отвратительной ухмылкой на лице.
– Можно мне поговорить с вами, мадам?
– Почему вы не в Гернфильде, Стептоу? – гневно спросила я.
– Я думал, что вам здесь могут понадобиться мои услуги.
– С какой это стати?
– Разве вы не разыскиваете место, где жил мистер Макшейн? – спросил он все так же мерзко ухмыляясь.
Я приоткрыла дверь пошире и впустила это гадкое насекомое в комнату. Мама узнала его голос и подошла к двери. Она смотрела на него с непроницаемым видом. Нельзя было показывать ему, что мы его боимся. Я стала поправлять шаль перед зеркалом и небрежно спросила:
– Так что вы хотите сообщить нам, Стептоу? Поскорее, пожалуйста, лорд Уэйлин ждет нас к обеду.
– Я насчет прибавки к моему жалованью, мадам.
– Насчет того, где жил мистер Макшейн, – поправила я.
– Прибавка в пять фунтов в квартал меня устроит.
– Не сомневаюсь, но как вы можете заработать ее, если оставляете свою службу без разрешения.
– Пять фунтов, и я скажу вам название деревни, – он злобно буравил меня своими наглыми глазками.
– За пять фунтов я потребую не только деревню, но и дом.
– Пять фунтов за название деревни, и это моя окончательная цена.
– Тогда можете убираться к черту.
– Их светлость могут заинтересоваться кое-какими незаконными делишками вашего дядюшки с юным Джоунзом, – сказал он, и его рот снова расплылся в отвратительной ухмылке.
В дверь кто-то постучал. Мы все окаменели.
– Это Уэйлин! – прошептала я.
– Шкаф! – прошипел Стептоу и мгновенно исчез. Мы с мама стояли с открытыми ртами.
Стук повторился. Я судорожно проглотила комок в горле и пошла открывать. Это был Уэйлин. Он одобрительно улыбнулся и произнес:
– Вы очаровательны, мисс Баррон, – его взгляд восхищенно скользнул по моему лицу и задержался на локоне.
Мама поспешно засеменила к двери.
– Пойдемте вниз. Я умираю от голода, – и она вывела Уэйлина из комнаты, непрерывно болтая. – Сама не знаю, почему мне так хочется есть. Я целый день сидела на одном месте, а утром мы пили такой чудесный чай. Это, наверное, потому что я не дома. Когда едешь куда-нибудь, всегда появляется аппетит.
