Мама поспешно засеменила к двери.
– Пойдемте вниз. Я умираю от голода, – и она вывела Уэйлина из комнаты, непрерывно болтая. – Сама не знаю, почему мне так хочется есть. Я целый день сидела на одном месте, а утром мы пили такой чудесный чай. Это, наверное, потому что я не дома. Когда едешь куда-нибудь, всегда появляется аппетит.
Мы увели Уэйлина, и он не видел Стептоу. Однако меня очень беспокоило, что мы оставили этого негодяя одного в комнате, и он может рыться в наших вещах. Мерзкая фраза «незаконные делишки» не выходила у меня из головы. Придется прибавить ему еще пять фунтов в квартал, другого выхода я не видела. Теперь нам придется быть его банкирами до конца наших дней.
Как только пришел официант, я извинилась, сказав, что мне нужно пойти наверх. Стептоу, по всей вероятности, догадался, что я вернусь, и будет ждать меня.
– Закажите мне то же самое, что и себе, мама. Мне надо сходить за носовым платком. Я сейчас вернусь.
Уэйлин сказал:
– У меня есть чистый носовой платок, мисс Баррон, если… – он замолчал. Наверное, подумал, что у меня что-то случилось с туалетом и решил, что задерживать меня невежливо.
Я поспешила к себе в номер. Там все еще горел свет.
– Можете выйти, Стептоу. Я одна, – сказала я, обращаясь к шкафу. Ответа не последовало. Дверца была приоткрыта. Я подошла и распахнула ее. Стептоу там не было. Я проверила свою шкатулку с драгоценностями. Бриллиантовая брошь мама, мое жемчужное ожерелье – все было на месте. Я собиралась уже выйти из комнаты, когда заметила записку, приколотую к щетке на туалетном столике. Там было написано: «Мистер Джон Браун. Молино Парк, 10-00, сегодня вечером». Молино Парк – маленький частный отель, в котором останавливались семейные люди и разные коммерсанты. Джон Браун, по-видимому, Стептоу, а десять часов – время, когда он соблаговолит нас принять. Но зачем ему понадобилось вымышленное имя?
Я сунула записку в сумочку, не переставая думать о фразе «незаконные делишки». Вспомнив наш разговор с Брэдфордом в Кашмирском ювелирном магазинчике, я догадалась, что могло случиться с пятью тысячами дяди Барри. Он купил себе дом и там занимался своими преступными махинациями. Слава Богу, что он не устроил свою базу в Гернфильде.
Единственным утешением было то, что у такого бесстыжего преуспевающего грабителя дом, вероятно, полон денег. Конечно, это грязные деньги, но дом по крайней мере принадлежит ему. Мама может продать его. Потом мы должны будем узнать имена его жертв и вернуть деньгами стоимость вещей, которые он украл. Будущее не сулило нам ничего приятного, и самая большая угроза исходила от Стептоу. Этот мерзавец высосет нашу кровь до последней капли.
Я придала своему лицу светское выражение и вошла в кабинет. Мама посмотрела на меня с нескрываемой тревогой. Чтобы хоть немного ее успокоить, я произнесла, улыбаясь:
– Ну вот, теперь я могу с удовольствием пообедать. Что вы заказали для меня, мама?
– Свинину на вертеле со сливовым соусом.
– Прекрасно.
Уэйлин сказал:
– Мы только что говорили о Стептоу.
Я бросила на мама беспокойный взгляд. Не проговорилась ли она? Но она поспешно объяснила:
– Нам любопытно, придет ли он сюда. Лорд Уэйлин видел его возле нашего отеля.
– Скорее всего, он появится сегодня вечером, но немного позже, – сказала я как бы между прочим.
– Очень может быть, – согласилась мама, поняв мой намек.
После этого мы спокойно принялись за обед. Уэйлин шутил по поводу склонности к закононепослушанию в его семье, да и он не без греха, потому что не далее, как сегодня ночью собирается взломать дом.
– Выходит, мы ваши соучастницы? – спросила я.
– Нет, если вы не поедете со мной, – сказал он, глядя на меня вопросительно.
Мне очень хотелось составить ему компанию, но встреча со Стептоу была важнее.
Он продолжал излагать план предстоящей операции и как бы косвенно уговаривал меня поехать.
– Дом по праву должен принадлежать мне. Даже если меня поймают, то, что дом был куплен моей тетей, послужит мне оправданием.
– Вам незачем волноваться, – сказала мама. Она, очевидно, не поняла, что он уговаривает меня поехать с ним. – Закон никогда не бывает слишком строг к лордам.
Уэйлин продолжал бросать на меня вопросительные взгляды, но не пригласил прямо. Он ушел, пообещав зайти и обо всем рассказать, если вернется до одиннадцати, а если позже, тогда мы встретимся за завтраком. Мы с мама не стали засиживаться и поспешили к себе в номер. Там я дала ей записку Стептоу.
Прочитав ее, она с досадой воскликнула:
– Этот мерзавец нас по миру пустит, Зоуи! Прямо подумать страшно, что скажет Уэйлин, когда узнает всю правду. Мне иногда кажется, что лучше бы мы ему все сказали сами. Он ведь нам откровенно рассказал про грехи своей тетушки, а мы с ним хитрим.
– Давай сначала узнаем все от Стептоу, прежде чем исповедоваться. Если Уэйлину удастся вернуть наследство своей тетушки, он будет в хорошем настроении. Признаюсь, мне тоже неприятно обманывать его.
– Он оказался гораздо проще, чем я раньше думала. Очень милый человек.
– Но не настолько милый, чтобы поддерживать дружеские отношения с родственниками мошенников.
Время, остававшееся до встречи со Стептоу, мы скоротали, разговаривая и просматривая журналы. Без четверти десять карета была подана, и мы отправились в Молино Парк. Это небольшой, вполне респектабельный отель. Мы спросили мистера Брауна, и нас провели в его комнату.
Стептоу нас уже ждал.
– Вы очень пунктуальны, – сказал он, доставая часы.
Меня разозлил его наглый, снисходительный тон. Мы вошли. Комната была большая и хорошо обставленная. На жалованье дворецкого такую не снимешь. На тумбочке возле кровати стояла бутылка вина и пепельница с дорогой манильской сигарой.
– У нас мало времени, Стептоу, – сказала я. – Если вы что-нибудь знаете, выкладывайте.
– Пять фунтов, – потребовал он.
Мама сердито хмыкнула.
– Хорошо.
Стептоу засунул пальцы за жилет, и дождавшись нашего полного внимания, произнес:
– Линдфильд.
Мы удивленно переглянулись и хором воскликнули:
– Линдфильд!
Мама начала было:
– Но это же…
– Неважно, мама, – быстро перебила ее я. – Ясно, что Стептоу ничего не знает.
– Я видел Барри Макшейна в Линдфильде два раза.
Стептоу даже покраснел от досады.
– Он был в костюме священника? – спросила мама.
Стептоу принял это за насмешку.
– Конечно нет! Но он точно был там. Один раз я ехал за ним от Танбриджа, а в другой раз я вернулся туда и выследил его, когда он сказал, что едет в Лондон. Он вошел в старинный дом на Хай-стрит в десять часов вечера и не вышел оттуда, хотя я прождал более двух часов. За информацию о доме плата будет особая, – поспешно добавил он, понимая, что проболтался. – Мы договаривались на пять фунтов в квартал только за название деревни.
