Рейлинд не знала, как ей следует реагировать на эту своеобразную исповедь. У нее появилось желание подойти к Кревану, опуститься рядом с ним на колени и утешить его. Но какая-то часть хотела упрекнуть его. Уверенность Кревана в том, что люди осуждают его за то, как он разговаривает, была неприятна Рейлинд. Она решила, что ее план придется немного отложить. Она докажет, что он имеет дело со взрослой женщиной, но чуть позже.
— Единственный человек, от которого я слышала какие-либо оправдания и вообще упоминания о твоем заикании, — это ты сам.
— Тебе этого не понять. Тебя растил любящий отец, и кроме него и сестры рядом с тобой никого не было. А я всю свою жизнь ловил на себе косые взгляды. Из-за того, как я разговариваю, меня считают неполноценным Мак-Тирни.
Рейлинд недоверчиво фыркнула.
— Даже если бы это было так, почему ты смирился с чужими выводами? Докажи всем, что они ошибаются.
Креван выпрямился и повернулся к ней.
— Я давно решил, что не буду оспаривать ошибочных суждений обо мне. — И прежде чем она успела ответить, добавил: — Это не делает меня трусом.
— Трусом? Конечно, нет, — согласилась Рейлинд, прислоняясь спиной к большому валуну. — Но ты уверен, что люди тебя осуждают, и поэтому выискиваешь доказательства того, что ты прав. О братьях Мак-Тирни говорят, что они чересчур самонадеянны, но ты считаешь себя жертвой.
Все мышцы в теле Кревана напряглись и застыли. В потемневших синих глазах вспыхнула с трудом сдерживаемая ярость. Креван сделал шаг вперед, сокращая расстояние между собой и своей обвинительницей.
— Ты понятия не имеешь о том, о чем говоришь. На тебя никогда не смотрели с разочарованием и жалостью.
Рейлинд снова пренебрежительно фыркнула и оттолкнулась от камня.
— Я не имею об этом понятия? Если кто тебя и понимает, так это я. Но я, по крайней мере, пытаюсь защититься и завоевать уважение окружающих.
— Тем не менее тебе это не удается.
Рейлинд побледнела и попятилась, как будто ее ударили. Это заявление подтвердило ее опасения. Ей уже никогда не удастся избавиться от ощущения собственной неполноценности.
Слуги подчинялись ей из уважения к ее отцу. Выходит, что ее подозрения были не беспочвенными и ей уступали, лишь бы от нее отделаться. Никто ею не восхищался. Она даже никому не нравилась. Сдавленно вскрикнув, Рейлинд повернулась и бросилась к лагерю.
Креван выругался, досадуя на свою бестактность, и, подхватив с земли кинжал и рубаху, последовал за девушкой. Он окликнул ее, но она не остановилась. Догнать ее ему удалось уже возле самой стоянки.
Схватив Рейлинд за руку, он тут же привлек ее к себе и запустил пальцы в ее волосы.
— Рейлинд, эти слова вырвались у меня случайно. Просто я был расстроен.
Девушка трясла головой и плакала, но не пыталась высвободиться.
— Нет, это правда! Я всегда знала, что не нравлюсь людям. Даже тем мужчинам, за которых меня пытался выдать отец.
Желание вспыхнуло в животе у Кревана, и языки пламени обожгли все нервные окончания в его теле. Волосы Рейлинд были мягкими и густыми, и даже после двух дней путешествия от них пахло цветами. Этот запах смешивался с дразнящим ароматом женщины. Креван поймал себя на том, что ему хочется немного отстраниться от нее и поцеловать гладкую белую кожу на ее шее, а также вдохнуть полной грудью ее запах. Прошло уже очень много времени с тех пор, как он держал в объятиях женщину. Но, к сожалению, Рейлинд Шеллден была абсолютно недоступна.
— В таком случае, все эти мужчины — полные идиоты, — наконец выдавил из себя Креван.
— Спасибо. — Рейлинд шмыгнула носом и подняла голову. — Не считая сестры, ты, наверное, мой единственный верный друг.
В ее зеленых глазах стояли слезы, и Креван почувствовал, как у него перехватило дыхание. С взлохмаченными волосами и мокрыми от слез щеками Рейлинд казалась ему более желанной, чем когда-либо, и он невольно задавался вопросом, что он почувствует, если она откроет рот под его требовательными губами. Скрывая от девушки свое смятение, Креван усмехнулся и выпустил ее из объятий.
— Друг? Мы только и делаем, что ссоримся, — произнес он, напоминая ей об этом простом факте.
Даже не догадываясь о том, что его охватило желание, Рейлинд кивнула и облизнула губы. Она стояла перед ним, заламывая руки. Креван как зачарованный смотрел на эти руки, представляя себе, как они гладят его обнаженное тело.
— Ты меня действительно видишь. Ты меня слышишь, — начала Рейлинд. — Ты понимаешь меня лучше, чем кто-либо… может, даже лучше, чем мой отец. Мериел меня в какой-то степени знает, но она не замечает почти ничего, что происходит в замке. Она не хочет этого видеть. Но ты это видишь… и слушаешь меня.
Креван сглотнул и сделал шаг назад, надеясь, что расстояние между ними позволит ему сохранить контроль над своими чувствами.
— Зато ты меня не слушаешь.
К глазам Рейлинд снова подступили жгучие слезы. Она смотрела на него сквозь застилающую ее взор пелену. Креван инстинктивно потянулся к ней и привлек к себе. Он гладил Рейлинд по спине, пока ее напряженное тело не расслабилось. Она прижалась к его мускулистой груди. Креван закрыл глаза. Ни одна боевая рана не могла сравниться с мукой, которую он испытывал, обнимая эту девушку. Неужели он просто забыл, какое наслаждение способно подарить прикосновение женщины?
Креван обеими ладонями сжал щеки Рейлинд. Запутавшись пальцами в ее роскошных волосах, он заставил ее посмотреть на него.
— Поцелуй меня, — прошептала она.
Креван желал гораздо большего, чем просто поцелуй. Он хотел узнать все ее секреты и насладиться близостью с ней, глубоко погрузившись в ее тело. Осознавая опасность подобных мыслей, Креван резко выпустил Рейлинд и отступил назад.
— Потренируйся на своей руке, — обронил он, ткнув пальцем в ее бицепс.
Рейлинд моргнула. Она хотела, чтобы Креван ее поцеловал, и надеялась ощутить его рот на своих губах, но нелепый совет стремительно вернул ее к действительности.
— На руке? В самом деле? — Она шагнула вперед. Теперь Рейлинд снова смотрела на него снизу вверх, бросая вызов ему и его предложению. — Ты тоже так учился? Или ты так же неопытен, как и я, и просто не хочешь, чтобы я об этом узнала?
Креван стиснул зубы.
— Можешь меня не поддразнивать. Это тебе не поможет.
Рейлинд открыла рот, чтобы ввязаться в очередной спор, но вовремя вспомнила, зачем она за ним побежала. Сделав глубокий вдох, она спокойно произнесла:
— Тогда я обращаюсь к тебе как к другу. Я намерена научиться целоваться. Так что, если ты не захочешь мне помочь, мне придется обратиться к кому-нибудь другому.
