– Феликс, я никогда не думала, что вы можете быть таким негалантным!
– Верно, – согласился он. – Я и сам так не думал скажу вам честно. Но дело в том, что было бы еще менее галантным просто уйти и позволить вам попасть в переделку. Еврей Кинг! Господи, кузина, да известно ли вам, что у этого типа на реке имеется роскошная вилла? Обставлена по последнему слову – никогда в жизни не видел такого шика!
– Не знаю и не понимаю, при чем тут это! – обиженно отозвалась Нелл.
– При том, что откуда у него такие деньжищи? От людей вроде вас, кузина! Поверьте мне!
– Да, да, но мне нужна только одна ссуда с определенной целью, только… только на короткое время!
Он продел себе под локоть ее руку и вместе с ней двинулся по улице.
– Поверьте мне, это страшно! – серьезно сказал он.
Она вздохнула и больше не пыталась спорить. Через некоторое время мистер Хедерсетт кашлянул и деликатно сказал:
– Я совсем не хотел вас обидеть – честное слово! Может быть, я вам могу помочь? Знаете ли, мой кошелек достаточно толст.
Она была очень тронута, но мгновенно отозвалась:
– Нет, что вы! Вы, конечно, невероятно добры, Феликс, но это уж слишком. И вам не следует думать, что в моих привычках одалживать деньги. Сейчас… у меня есть причины… я не хочу обращаться именно за этой суммой к Кардроссу! Давайте не будем говорить об этом! Во всяком случае, не сейчас.
– Конечно, нет. У меня и в мыслях нет совать нос в ваши дела, кузина! – ответил он. – Я только хочу сказать… то есть не хочу, а должен – я просто обязан попросить вас дать мне слово, что вы не явитесь сюда опять, едва я отвернусь!
Она вздохнула, но покорно сказала:
– Нет, этого не будет, раз вы считаете, что это плохо.
– Хуже некуда! – заверил он.
– Но я не понимаю почему. В конце концов…
– Может быть, вы и не понимаете, но только не надо мне говорить, будто вы этого не знаете, потому что я наблюдал за вами, – сурово сказал мистер Хедерсетт. – Метались взад-вперед, как кошка по раскаленной плите!
– Ах, как вы можете быть таким неучтивым? – возмутилась она. – Ничего подобного!
– Значит, мне так показалось, – твердо сказал он. – К тому же сейчас не до учтивости. Я очень уважаю вас, кузина. И ужасно люблю Джайлза. Мне совсем не хочется видеть кого-то из вас в беде. Но только… он же для вас ничего не пожалеет! Это назойливо с моей стороны – давать вам советы, но, если вы в затруднении, скажите об этом ему, а не еврею Кингу!
– Есть обстоятельства, которые… – сказала она несчастным голосом. – О, я не могу вам объяснить, но он не должен знать об этом!
К ее облегчению, он не стал на нее наседать. Но она пришла бы в ужас, если бы знала, какие выводы он сделал из ее слов.
Мистер Хедерсетт, который столь решительно протестовал против союза своего кузена с кем-либо из семьи лорда Певенси, теперь имел сомнительное счастье увидеть, насколько справедливы были его возражения. Если Нелл наделала долгов, в которых боится признаться Кардроссу, то ясно как Божий день, что она участвует в делишках своего брата. По мнению мистера Хедерсетта, это был единственный вид расходов, которого не потерпел бы Кардросс. Вероятно, карточных долгов он бы тоже не одобрил, но мистер Хедерсетт был уверен, что Нелл не картежница. Он однажды с огромным трудом заставил ее сыграть несколько робберов в вист, после чего остался в полной уверенности, что она не может отличить пик от треф.
Он от чистого сердца предложил ей свою помощь, но почувствовал немалое облегчение, когда она сразу же отказалась. Он не был стеснен в средствах, но последний день выплат в Таттерсоллз не был удачным, и, предоставив Нелл, как он полагал, весьма крупную сумму, он мог бы оказаться в стесненных обстоятельствах. К тому же, если бы правда просочилась наружу, это могло бы поссорить его с Кардроссом, который, безусловно, счел бы его поведение возмутительным. Кардросс не был склонен к скоропалительным суждениям, поэтому едва ли он заподозрил бы кузена в более теплом, чем кажется, отношении к Нелл. В то же время трудно было предвидеть, какие безумные идеи могут прийти в голову влюбленному, а мистер Хедерсетт понимал, что, взяв на себя роль главного чичисбея Нелл, он стал мишенью для подозрений. К тому же у него не было ни малейшего желания оказывать денежную помощь Дайзарту. Мистер Хедерсетт, человек весьма респектабельный и даже чопорный в вопросах вкуса и поведения, относился с неизменным неодобрением к таким повесам, как Дайзарт. Подвиги последнего, вроде прыжка на лошади через накрытый обеденный стол, не вызывали у него восхищения, поскольку все, что вызывает шум, – это дурной тон, а дурной тон не заслуживает поощрения. Среди светских модников могут находиться самые разные люди: негодяи, щеголи, пьяницы, забияки и денди, но высшая степень элегантности может быть достигнута только теми, чьи одежда и поведение отмечены изысканной сдержанностью. Дайзарт не знал, что такое сдержанность. В седле он скакал очертя голову; на дороге из чувства азарта стремился обогнать все остальные экипажи; за картами, в отличие от мистера Хедерсетта, игравшего по маленькой, делал огромные ставки. Он вечно затевал безумные проделки и уже после полудня почти всегда был навеселе. Конечно, только самые чопорные ханжи могли осуждать мужчину, который немного выпьет во время дружеской вечеринки; однако у Дайзарта была слишком слабая голова, да и в пьянстве он переходил границы приемлемого. Что касается его долгов, то к моменту замужества сестры он чудовищно промотался. Но с тех пор, как Кардросс погасил его наиболее срочные обязательства, имел достаточно времени, чтобы снова остаться на бобах. Вполне в его духе, думал мистер Хедерсетт, обратиться к сестре за помощью; и было бы смешно предполагать, что она сумеет отказать ему. Он ни в малейшей степени не обвинял ее, но придерживался твердого мнения, что такую безоглядную щедрость следует сдерживать, чтобы и Нелл не запуталась в долгах так же безнадежно, как Дайзарт. В его памяти промелькнуло смутное воспоминание о чудовищном грузе долгов, доведшем до смерти мать Девоншира. Шепотом назывались астрономические цифры, вероятно, не соответствующие истине, ибо никто не знал правды, но, судя по всему, это была ужасающая сумма. Говорили, что она проиграла целое состояние. Странный человек был этот старый герцог, если не знал, чем занимается его жена, думал мистер Хедерсетт. В семействе Кардросса дело, конечно, никогда не дойдет до такого несчастья, но положение может стать отчаянным еще до того, как он об этом узнает. Он был достаточно богат, чтобы выдержать все это, но мистер Хедерсетт прекрасно понимал, что будет чувствовать Кардросс, узнав, что Нелл его обманывает. Кто-то должен, решил он, намекнуть ему уже сейчас, пока еще не нанесено существенного вреда и пока он еще влюблен в Нелл настолько, что с легкостью простит любые ее штучки. На миг он чуть было не пожалел о данном Нелл обещании не выдавать ее Кардроссу, но как только он представил себе, как раскрывает глаза своему кузену, его воображение буквально восстало. Нет, он этого не сделает ни под каким видом. Вмешаться должна леди Певенси, и, будь она в тот вечер в городе, он, возможно, и намекнул бы ей о случившемся. Но она была далеко, привязанная к этому своему развалине мужу, да и нельзя было с уверенностью сказать, что она отнесется к делу должным образом; мистер Хедерсетт всегда считал, что мозгов у нее не больше, чем у куропатки; кроме того, она так слепо обожала Дайзарта, что, возможно, его проблемы волновали ее гораздо больше, чем интересы Нелл.
