Наконец он произнес:
— Нет, это не было кошмарным сном.
— Значит, кто-то сделал со мной что-то нехорошее? Это случилось, когда мне было девять или десять лет?
Габриэль сжал ее руки так, что она поморщилась от боли.
— Извините, мисс, — сказал он, поняв, что причинил ей боль. — Я не уверен, что смогу рассказать вам.
— Мне необходимо знать, Габриэль. Пожалуйста, не стесняйся.
— Это был Томас Хэллок.
Как только он произнес это имя, Лин-нет содрогнулась. Как наяву перед ней возникло красное лицо Томаса Хэллока, пастуха, какое-то время работавшего у них. Она даже почувствовала его зловонное дыхание. Воспоминание возникло мгновенно, как будто имя Томаса Хэллока было ключом к нему. Его имя и голос Габриэля.
В то лето ей было почти десять. Она и тогда увлекалась чтением и так же отличалась от Кейт, как сейчас. Когда Кейт хотелось поиграть, она либо шла в сарай, чтобы повозиться с маленькими котятами, либо каталась на толстом маленьком пони, которого купил для них отец, либо играла с Гаретом. Иногда Линии присоединялась к ней, но больше всего ей нравились игры-представления. Время от времени она уговаривала Кейт разыграть с ней сцены из баллад о Робин Гуде. Однажды их даже отправили спать, лишив ужина, когда они вернулись домой промокшие до нитки после представления сцены боя на мосту между Робином и Малюткой Джоном. Линии изображала последнего, поскольку была выше сестры.
Отец привил ей любовь к легендам о рыцарях короля Артура. И в то утро она представляла себя Гаретом, отправившимся спасать Линнет. Она никогда не играла женщин в подобных представлениях, даже когда женщина носила ее имя, потому что ей хотелось приключений. Она встала на рассвете, набросила старый плащ, взяла на кухне хлеба и сыра и вышла из дома, когда солнце еще не разогнало утренний туман.
Все вокруг было мокрым. Было так хорошо оказаться на улице в такое туманное утро, когда все еще спали. Она так увлеклась игрой в Гарета, что тень, выступившая из тумана, показалась ей плодом воображения. Но это был человек, который схватил ее за руку.
Он ничего не говорил, и это, наверное, было самое страшное. Она шла, целиком поглощенная своим представлением, и вдруг грубые руки схватили ее и прижали к каменной стене. Чьи-то губы прижались к ее губам, стараясь раздвинуть их.
Они были довольно далеко от дома, так что их не могли увидеть. Она не могла издать ни звука: рот был зажат. Она с ужасом ощутила, как его рука шарит у нее между ног, как будто притянутая магнитом. Неужели она сделала что-то такое, что привлекло его? Она испытала громадное облегчение, когда он убрал руку, но оказалось, что он сделал это, чтобы задрать ей юбку и шарить уже под ней. Его пальцы нащупали самое интимное место, и она задохнулась от боли, когда он попытался просунуть их внутрь.
И тут она закричала и увидела сквозь туман приближающуюся фигуру. Сначала она подумала, что это сообщник человека, который мучил ее, но, услышав его крик, поняла, что это Габриэль.
— Отпусти ее, ублюдок, отпусти ее! Хэллок отпрянул от нее, пораженный, как и она, возникшим из тумана привидением, каким казался Габриэль.
Секунду спустя Габриэль набросился на ее мучителя, оторвал его от Линнет и одним ударом свалил на землю. Линнет смотрела как будто издали на человека, корчившегося у ее ног, а Габриэль колотил его палкой по плечам, обзывая такими словами, которых она никогда не слышала. Когда Габриэль замахнулся палкой для удара по шее Томаса, Линнет остановила его.
— Нет, Габриэль, не надо! Ты убьешь его.
Старый пастух содрогнулся и медленно отвел в сторону палку. Хэллок выбрался из-под нависшего над ним оружия и сначала пополз, а потом побежал вниз по склону горы. Габриэль повернулся к ней, и Линнет чуть не упала к нему на руки.
— С вами все в порядке, мисс? Он ничего не сделал вам?
— Нет, только поцеловал, — едва проговорила Линнет.
— Точно?
Линнет ни за что на свете не могла бы рассказать об этой руке, пытавшейся проникнуть в нее. Не могла сказать Габриэлю и не могла даже представить, что когда-нибудь расскажет родителям. Если она расскажет, они посмотрят на нее и подумают, что в ней, Линии, есть что-то такое, что побудило Хэллока распустить руки.
— Пойдемте, я отведу вас домой, и мы расскажем обо всем вашим родителям. Они сообщат шерифу, чтобы он занялся им.
— Нет, Габриэль, пожалуйста, не надо, — сказала она умоляющим голосом. — Я уверена, Хэллок никогда здесь больше не покажется. Я не могу ни с кем говорить об этом. Это так стыдно.
Габриэль возражал ей, но у нее началась истерика, и он уступил. Она и так много натерпелась, и он опасался подвергнуть ее новому испытанию. Возможно, через несколько дней, когда она отойдет от пережитого, то сама расскажет родителям.
— Хорошо. Я отведу вас домой, мисс. И обещайте, что никогда больше не будете гулять одна, как сегодня.
Линнет кивнула в знак согласия. Габриэль довел ее до задней двери дома.
— Вы уверены, что сейчас с вами все в порядке?
— Да, Габриэль. И спасибо тебе. Линнет посмотрела на старого пастуха с такой благодарностью, что у него чуть сердце не разорвалось, когда он смотрел, как она повернулась, распрямила узкие плечики и вошла в дом.
— Я всегда сомневался, что поступил правильно, мисс, не рассказав об этом вашему отцу.
— Правильно, Габриэль. Уверяю тебя, я бы не вынесла их вопросов.
— Неужели вы забыли об этом, мисс? — удивленно спросил Габриэль.
— Должно быть, я сразу постаралась изгнать это из памяти, Габриэль. И только поцелуи лорда Сидмута и ощущение балконных перил, к которым я была прижата, вновь оживили воспоминание.
— Хотел бы я задать трепку этому молодому человеку.
— Ну что ты, он же только поцеловал меня. Странно, но мне кажется, он оказал мне услугу, потому что пробудил неведомые мне чувства.
Габриэль взглянул на нее и заметил слезы, текущие по щекам девушки. Он обнял ее, притянул к себе и сказал:
— О мисс, не переживайте так. Это все было так давно.
— Но я до сих пор считаю, что в происшедшем была доля моей вины. Я не должна была выходить так рано. Должно быть, я когда-то сделала нечто такое, что он расценил как поощрение…
— Нет, мисс, — строго сказал Габриэль, держа ее за плечи и глядя прямо в глаза. — Вы были на ферме своего отца. Чего вам было опасаться? Просто этот Хэллок был… Знаете, я не могу произнести это при вас.
— Но тогда ты говорил, — сказала Линнет, слегка улыбаясь наконец. — Ты обзывал его самыми ужасными словами, Габриэль, — продолжала она, смеясь сквозь слезы. — И ты чуть не убил его. Я и сейчас ясно вижу, как ты стоишь над ним, готовый обрушить свою палку на его шею.
