Ознакомительная версия.
– То-то я никак понять не могла, откуда этот жизнерадостный счастливый тон в твоих открытках. Ты казалась такой восторженной, какой я тебя с шестнадцати лет и не помню.
– Это была всего одна неделя, – повторила Лидия.
– И теперь ты не можешь его забыть.
– Не могу, – жалобно произнесла девушка.
– А почему ты решила, что он тебя забыл?
– Забыл, я уверена.
– Думаю, вам нужно поговорить начистоту. В конце концов, что ты теряешь?
– Все!
– Значит, есть за что бороться. – Полли немного помолчала и добавила: – Слушай, когда я брала у тебя набор открыток на прошлой неделе, то увидела на столе портрет. Уж прости, но я не удержалась и рассмотрела его. И ответственно заявляю: это лучшее из всего, что ты рисовала до сих пор.
Комплимент нисколько не развеселил Лидию. Она лишь пожала плечами и пояснила:
– Я обещала его деду и бабушке, что пришлю им его портрет.
– Ты с ними знакома? – удивилась Полли.
– Ну да, мы останавливались в городе недалеко от них. Он не мог не навестить их.
– И взял тебя с собой?
– Взял. И представил как коллегу.
– А ты как себе это представляла? Что он скажет: «Привет, бабуля, а вот моя любовница»? – Полли убрала прядь волос со лба крестницы и спросила: – Он в хороших отношениях с семьей?
– Да.
– Он не стал бы их знакомить с кем попало, даже просто с коллегой. Потому что они непременно начнут его о тебе выспрашивать, и он это знал. То, что он вас познакомил, – неспроста.
– Но мои родители никогда меня ни о ком не расспрашивали.
– Потому что твои родители – эмоционально ущербные люди, – отрезала Полли, – в нормальных семьях все друг о друге выпытывают интересные подробности. Когда они получат портрет?
– Мастер из багетной мастерской в Тронхейме сказал, что к концу недели.
– Помяни мое слово: как только они увидят рисунок, тут же позвонят твоему ненаглядному, а он – тебе.
– А если нет?
– А если нет… Тогда позвони сама. – С этими словами Полли обняла Лидию.
– Бабуля, ну не можешь же ты всю ночь просидеть у кровати дедушки.
– А вдруг что случится…
– Тогда дежурный позвонит мне на мобильный, и мы сразу приедем. От нас до больницы всего пятнадцать минут. Тебе лучше отдохнуть дома, и дедушке так будет спокойней, он переживает за тебя. А ведь сейчас главное для него – покой, разве не так?
– Я понимаю, что ты прав, Джейкоб. – Астрид позволила внуку обнять себя. – Он должен выкарабкаться. Не представляю, как я смогу жить без него.
– Ну конечно, он выкарабкается, – уверил ее Джейк, – да весной он уже снова начнет разбрасывать детали двигателя от лодки по всей кухне, а ты снова будешь сердиться на него, как обычно.
Вернувшись домой, и убедившись, что Астрид легла отдыхать, Джейк обзвонил всех родственников и сообщил новости о Пере. Покончив с делами, сел и задумался. Ему точно не удастся вернуться в Лондон до конца следующей недели, а значит, он пропустит проводы Лидии. Можно, конечно, позвонить ей и все объяснить, но то, что он собирался сказать, лучше произносить, глядя человеку в глаза. Но и деда сейчас бросать тоже нельзя. Дилемма. Как бы он ни поступил, кому-то будет плохо. Но дедушке он нужен сейчас больше, чем Лидии. Если она все же когда-либо согласится его выслушать, то обязательно поймет.
В конце концов, Джейк написал своей секретарше по электронной почте: «Джудит, я еще какое-то время пробуду с дедом в Норвегии, поэтому пропущу прощание с Лидией. Пожалуйста, попроси, чтобы Мэтт поблагодарил ее за работу от моего имени. И сдай за меня деньги на подарок. Не скупись, пусть это будет приличная сумма, чтобы хватило, например, на большую коробку пастели. Вернусь – все тебе отдам. Спасибо. Джейк».
Они с Астрид навещали Пера каждый день. Джейк следил, чтобы бабушка хорошо ела и отдыхала. А однажды приехали все двоюродные братья Джейка, и, пока они были в больнице, ему пришлось развлекать свору малолетних племянников и племянниц. Он старательно вспоминал все страшилки и истории, которые когда-то слышал от Пера, и в лицах пересказывал их малышне.
Какая ирония: полтора года Джейк избегал всего, что связано с детьми. И вот теперь добрый дядюшка Джейкоб копошится с ними, распевает песни, рассказывает сказки на разные голоса и позволяет им ползать по себе, как обезьянкам по пальме. Точь-в-точь как когда-то сам играл со своими дядями. И как должны бы были играть с ним его собственные дети, о которых он так мечтал когда-то.
В четверг вечером, когда вернулись из больницы, в дверь постучал сосед и передал посылку.
– Я ничего не жду. Может, уже с Рождеством начали поздравлять? – недоумевала Астрид.
Джейк взглянул на обратный адрес и сообщил:
– Это из багетной мастерской в Тронхейме.
– Ничего не понимаю. Дорогой, если не трудно, открой, пожалуйста, посмотри, что там.
Каково же было его удивление, когда он достал собственный портрет в красивой рамке. Джейк, разумеется, помнил – Лидия обещала сделать для его родственников портрет, но не ожидал, что она выполнит свое обещание, да тем более так быстро и так качественно.
Но более всего его удивило изображение. Джейк не позировал для этого рисунка, Лидия работала по памяти. Мужчина на картине сидел, устремив мечтательный взор куда-то вдаль, губы его были слегка приоткрыты, а глаза светились нежностью… Мужчина был влюблен. И понять и так четко передать это мог лишь тот, кто научился читать его мысли и чувства. Тот, кто и сам способен испытывать подобное. Тот, кто и сам влюблен.
Значит, надежда есть!
– Какая красота! – Глаза Астрид наполнились слезами, когда она увидела портрет. – Перу очень понравится.
– Вот еще один повод ему вернуться домой как можно скорее.
– Передай девочке от нас большое спасибо. Скажи, что мы ее любим.
– Непременно. Передам при личной встрече.
Решено, он увидится с Лидией, как только прилетит в Лондон. Главное, чтобы она дала ему высказаться.
В пятницу утром Лидия вошла в кабинет матери.
– Ну что, одумалась наконец? – приветствовала ее Рут, с одобрением оглядывая ее деловой костюм. – Так и быть, помогу тебе с поиском работы.
– Я не ищу работу, – Лидия едва сдерживала эмоции, – просто решила, что костюм более уместен в твоем офисе, чем перепачканные краской джинсы. Как я уже сказала по телефону, нам нужно поговорить.
– О чем же ты собираешься говорить? – поинтересовалась мать Лидии.
Девушка набрала в грудь побольше воздуха и решительно произнесла:
– Я знаю, ты не одобряешь моего решения сменить сферу деятельности. Я всю свою сознательную жизнь старалась быть послушной дочерью, но так и не смогла завоевать вашу любовь. Поэтому сейчас я собираюсь заниматься тем, что нравится мне. Понимаю, вы не можете простить мне, что я – не Дэниел, но ведь…
Ознакомительная версия.
