Ознакомительная версия.
– Сгущаю краски? Ты полагаешь? Нет, мам. Я всю жизнь чувствовала, что меня не любят, и из кожи вон лезла, лишь бы завоевать вашу с отцом любовь. И все мои попытки были заведомо обречены на провал.
– Лидия, – заговорила было Рут, но девушка не дала ей закончить:
– Нет уж, сначала ты выслушаешь меня, хотя бы раз в жизни. У меня было ужасное детство. И я убила столько лет жизни, пытаясь угодить вам, изучала в университете право вместо того, чтобы заниматься тем, к чему лежит душа. Сегодня я узнаю, что человек, которого я считала отцом, вовсе таковым не является. И всю жизнь меня окружали ложь и притворство. И я имею полное право немного понервничать по этому поводу, ты не находишь?
– Я не для того тебя воспитала, чтобы ты на меня кричала.
– Разумеется.
Если учесть тот факт, что мать вообще ее не воспитывала. И как можно оставаться столь невозмутимой, раскрывая перед дочерью подобные тайны!
– Ладно, думаю, больше нам говорить не о чем. Последний вопрос. Почему ты была против моих занятий рисованием? Это тоже как-то связано с Дэниелом?
Рут сухо произнесла:
– Он был художником.
Коротко и ясно. И никаких тебе подробностей. Разве можно ожидать от матери большего. Остается надеяться, что подробности знает Полли. Но по крайней мере теперь ясно, почему Эдвард Шеридан был столь категоричен: поступление в Академию изящных искусство означало бы, что Лидия пошла по стопам своего настоящего отца. Этой щепотки соли раны Эдварда бы не вынесли.
Лидия встала:
– Спасибо, что… э-э, просветила меня. Не буду тебе больше мешать. И, думаю, в сложившихся обстоятельствах я лучше не пойду с тобой сегодня обедать.
Не дожидаясь ответа, девушка вышла.
Домой не хотелось. Эмма, наверное, только что вернулась, уставшая после недели в школе. Полли вечером в пятницу, как правило, куда-нибудь выходила. Но Лидия все равно достала выключенный перед разговором с матерью мобильный, чтобы позвонить крестной и успокоить ее. Едва девушка включила телефон, тот заверещал, оповещая, что у нее масса новых сообщений. Да, судя по их количеству, Полли вся извелась, волнуясь за крестницу. Девушка набрала знакомый номер.
– Лидия? Ну слава богу! Как ты? Твоя мать звонила.
– Извини, Полли, я не хотела тебя подводить.
– Главное, что ты в порядке. Где ты сейчас?
– Гуляю по набережной. Нет, Полли, не бойся, я не натворю никаких глупостей. Просто хочу побыть одна.
– Ты лучше приходи, поедим, поговорим.
Лидия подумала, что, если не придет, Полли непременно бросится ее разыскивать по набережным Темзы. Поэтому она быстро спустилась в метро и отправилась к крестной.
Та встретила девушку крепкими объятиями и тут же предложила бокал красного вина.
– Выглядишь ужасно, дорогая.
– Я теперь не понимаю, кто же я такая.
– Я скажу тебе: ты Лидия Шеридан, талантливая художница, добрая, умная и красивая девушка. И я горжусь тобой. Пока я готовлю спагетти, расскажи, что ты узнала.
– Немного. Только что Дэниел был моим отцом. Никаких деталей. Послушай, раз в Париже он сразу увлекся кем-то другим, значит, он был не очень надежным человеком?
– Девочка моя, ему был двадцать один год. В таком возрасте все совершают ошибки. Вообще-то он был очень милым парнем, веселым, добрым. Тебе бы понравился. А он бы тебя просто боготворил.
Удивительно. Лидия только сегодня узнала об этом человеке, но мысль, что он бы ее любил, была крайне умиротворяющей и приятной.
– А что он рисовал?
– Пейзажи. И тоже любил работать пастелью, как и ты. А еще ему нравилось писать отражения. Над камином как раз его картина.
– Неужели? Отражение Тауэра в Темзе! Мне так всегда нравился этот рисунок. А почему она не рассказала родным Дэниела обо мне?
– Не могу сказать, дорогая.
– Я даже полного имени его не знаю. И живы ли его родители…
– Я расскажу тебе все, что мне известно. Но на твоем месте я бы сто раз подумала, прежде чем связываться с его семьей. Пойми меня правильно: любая семья будет рада принять тебя, будет гордиться тем, что вы с ними родня. Но им сейчас за восемьдесят, в таком возрасте люди плохо переносят подобные новости.
– А вот моя семья мною не гордится. И теперь я знаю почему. – Девушка вздохнула. – Не могу поверить, что они столько лет скрывали от меня правду.
– В таких вещах трудно признаваться. И я тоже виновата перед тобой, я ведь тоже молчала, – заметила Полли.
– Ты хотя бы пыталась убедить их. Вы ведь поэтому поссорились с мамой, когда мне было шестнадцать?
– Да, но я поняла, что Рут уперлась намертво, мне не хотелось терять возможность видеться с тобой. Пришлось идти на компромисс.
– Рада, что ты это сделала. – Лидия тяжко вздохнула. – Даже не знаю, как теперь быть. В настоящий момент просто видеть их больше не желаю.
– Пусть все уляжется сначала, – произнесла Полли, – не торопись с выводами, не принимай поспешных решений. Но знай: что бы ты ни решила, я всегда с тобой, любимая моя девочка. – И крестная крепко обняла девушку.
– Спасибо!
– Может, это не мое дело, но скажи, Джейк не звонил?
– Нет, он даже не пришел на мои проводы. – Эта мысль терзала девушку.
– Вероятно, он не мог. Может, он в командировке. Ты не узнавала?
– Нет.
– Дорогая, не повторяй ошибок своей матери. Гордость – вовсе не добродетель. Почему бы тебе не позвонить ему? Все бы обсудили. – С этими словами Полли поставила на стол блюдо со спагетти. – Ладно, утро вечера мудренее. И помни: все, что не убивает, делает нас сильнее.
Лидия не была сейчас в этом уверена, но лишь послушно взяла в руку вилку и вымученно улыбнулась крестной.
– Слушаю. Кто там? – раздался в домофоне голос Лидии – усталый и измученный.
– Это Джейк. – Похоже, время для визита выбрано не самое подходящее. Но он и так уже слишком долго тянул с объяснением, кроме того, так хотелось ее увидеть. – Нам нужно поговорить. Пусти, пожалуйста. Всего десять минут, а потом, если захочешь, выставишь меня.
Пауза длилась мучительно долго, наконец девушка вздохнула:
– Ладно, поднимайся.
Она ждала его на пороге квартиры – в вытертых джинсах, волосы собраны в хвост простой резинкой, тут и там выбиваются непокорные пряди. Лидия совсем не походила на бизнес-леди, какой всегда выглядела в офисе, и была тем не менее совершенно неотразима.
– Прошу прощения, это самое лучшее, что нашлось в аэропорту, – произнес Джейк, протягивая хозяйке охапку роз, которым, казалось, тоже было неловко за собственное несоответствие случаю. – У меня заготовлено кое-что получше, но не хотелось терять время и заезжать домой. Мне не терпелось тебя увидеть.
– Спасибо за цветы.
Ознакомительная версия.
