— Прошу прощения, милорд. Вам просили передать записку.
Адам развернулся к дворецкому Сомерсона, державшему в руках серебряный поднос с лежащим на нем листком бумаги. Уэстлейк быстро оглядел зал в поисках наблюдающего за ним человека, приславшего записку, но никого не увидел. Взяв записку с подноса, он отпустил слугу кивком головы.
— Кто это прислал? — тут же спросила Марианна.
— Мне необходимо прочесть ее, чтобы узнать это, — ответил Адам.
Он ждал, что жена отойдет и даст ему возможность узнать содержание записки, но Марианна была самой любопытной женщиной на земле. Она перегнулась через плечо мужа, готовясь читать вместе с ним. Уэстлейку ничего не оставалось, кроме как развернуть сложенный вчетверо листок бумаги. Ведь отказ показать записку вызовет подозрения.
«Встретьтесь со мной у задних ворот перед ужином».
Марианна заметно напряглась, и сердце Уэстлейка упало. Записку мог написать кто угодно, и означать она могла все, что угодно.
— Встретиться у задних ворот? В темноте? Кто это прислал, Адам?
Марианна с подозрением посмотрела на мужа.
— Подписи нет, — ответил Уэстлейк, стараясь придать своему голосу безразличие. — Возможно, ее прислал наш кучер. Может быть, одна из лошадей подвернула ногу.
Марианна недоверчиво склонила голову.
— Наш кучер вполне способен самостоятельно справиться с такой мелкой проблемой. Кроме того, он поставил бы подпись.
Она выхватила записку из рук мужа и поднесла ее к носу, словно матерый шпион.
— Духами не пахнет… — протянула Марианна, — …и почерк не похож на женский. — Она вернула листок мужу. — И ты намерен пойти на встречу?
Уэстлейк вскинул брови — Марианна учинила ему настоящий допрос.
— Полагаю, я должен это сделать. Ты ведь не оставишь меня в покое, пока не узнаешь, кто прислал эту записку, да?
Марианна сладко улыбнулась:
— А я полагаю, ты не позволишь мне пойти с тобой.
— Даже не думай. Почему бы тебе не разыскать Эвелин? Думаю, ей не помешает поддержка. Кроме того, над тобой уж точно никто не посмеет смеяться.
— Спасибо, любовь моя. Так и поступлю. О, Эвелин как раз атаковали ее ужасные сестры! — воскликнула Марианна и поспешила на помощь.
Ночь выдалась безлунная, и дорожка сада утопала в темноте. Адам пожалел, что не взял с собой пистолет, но он не ожидал, что его позовут на тайную встречу, да и Марианна сразу обнаружила бы оружие под плотно облегающим фигуру фраком. В шелковых носках или вечерних туфлях пистолет тоже не спрячешь.
Если возникнут проблемы, Адаму придется рассчитывать лишь на собственную ловкость да массивные золотые часы. Он достал их из кармана, взвесил на руке и удовлетворенно кивнул. Если ударить в правильное место, противника можно оглушить на минуту или две.
Кто-то поджидал у ворот. В темноте выделялся белый парик, и Уэстлейк догадался, кто это. Облегченно вздохнув, он убрал часы в карман.
— Добрый вечер, капитан Радерфорд. Моей жене ужасно не нравятся послания без подписи, — нахмурился Уэстлейк. — В следующий раз свяжитесь с моим дворецким, а он передаст вашу просьбу мне. Норкотт всегда знает, где меня искать. Или же вы можете прийти в мою контору в доках, когда окажетесь в той части города.
— Стало быть, вам известно, что я посещал доки в прошлый выходной? — мрачно спросил Радерфорд.
— Конечно. Обнаружили что-нибудь?
— В доках — ничего.
Адам не мог разглядеть выражение лица Синджона в темноте.
— Что-то связанное с Крейтоном?
Радерфорд помедлил с ответом.
— Эвелин упомянула о том, что он разыскивает О’Нила. Он навестил его сестру, но она в течение нескольких месяцев не получала от него известий.
Адам уже знал это.
— Что-нибудь еще? Какие-нибудь новости о знамени или о том, что Филипп Реншо прячется под кроватью у своей жены?
— Ничего такого. Но если уж на то пошло, он предпочел бы кровать Люси Фрейн.
Брови Адама удивленно взметнулись. Сестры Эвелин? Возможно, от Радерфорда все же будет польза. Ведь никто больше не знал этой маленькой семейной тайны.
— Не только он один, — сострил Адам.
Однако Радерфорд не засмеялся. Он переминался с ноги на ногу, раздумывая, как выдать следующую новость. Адам нахмурился. Капитан о чем-то умалчивал. О чем-то очень важном. Он ждал, зная, что затянувшееся молчание вытягивает из людей признание. Но Синджон Радерфорд не произнес ни слова.
— Вы все еще здесь, капитан? — спросил Адам.
— Да.
— Вы хотите сообщить что-то еще? — подсказал Адам. — Как выстраиваются ваши отношения с леди Эвелин? Ее устраивают ваши профессиональные навыки?
Опять многозначительное замешательство. Что бы это значило? Адам ощутил растущее раздражение.
— Надеюсь, вы позвали меня сюда не для того, чтобы сообщить, что вы выходите из игры? У вас нет такой возможности. Воспринимайте вашу миссию как военную задачу. Выполняйте ее добросовестно или умрите. Нам нужен Реншо и знамя.
— А мне нужен О’Нил! — огрызнулся Синджон.
— Знаю, — кивнул Адам. — Его ищет такое количество людей, что кто-нибудь в конце концов найдет. — Он замолчал. — Если он вдруг не появится в ближайшее время, вам придется найти что-то еще, что-то очень важное, подтверждающее вашу невиновность.
Например, Реншо. Дьявол, если Синджон отыщет Реншо, это не только спасет ему жизнь, но и сделает героем, поймавшим предателя. И тогда все его грехи будут забыты.
И все же Радерфорд продолжал молчать, не желая пока рассказывать Уэстлейку о том, что выяснил. И Адам вновь ощутил раздражение.
— Желаю вам спокойной ночи, капитан. Меня ждет жена, а мне еще нужно придумать правдивую историю о том, с кем я тут встречался и зачем.
— Скажите, что встречались со своим должником, — горько произнес Радерфорд.
— Который не пожелал отдать долг, — ответил Адам и, развернувшись, пошагал прочь через утопающий в темноте сад.
Было в Реншо-Хаусе нечто такое, что порождало предательство и многочисленные тайны. Радерфорд не доверял Адаму, зато Адам ему верил. Верил в то, что капитан благородный человек.
Только вот кому предан Синджон Радерфорд — короне или красавице Эвелин Реншо?
Лучше бы она надела желтое. Взгляды присутствующих концентрировались на Эвелин, и среди них не было ни одного дружеского или ободряющего. В своем зеленом платье она выделялась точно куропатка в стае канареек.
Эвелин гордо вздернула подбородок, когда объявили ее имя и по залу пробежал ропот. На лицах гостей Шарлотты отразилось любопытство, смешанное с негодованием и насмешками. А потом с возмущением захлопали раскрываемые веера, и Эвелин показалось, будто ее враги дали предупредительный залп. Она крепче сжала свой собственный веер и решительно двинулась вперед.
