Он еще раз прокрутил в голове свой план. В нем было немало приятного – чего стоит только воспоминание о нежной коже Иден! Маклин перебрал несколько вариантов. Как жениться на девушке, если она не хочет его видеть и не примет никакого письма? Сама виновата, заставила его пойти на крайние меры.
Жребий брошен. Он – в ее постели, голый, как в первый день рождения. Вдвоем они как-нибудь разберутся, когда наступит утро и все в доме проснутся. Она, наверное, как любая леди, любит понежиться в постели. Наверняка ее придет разбудить служанка, которая с диким криком бросится прочь, тогда и Иден придется поупражнять свой голосок. Поднимется суматоха. Иден будет в ярости, мать и отец – в ужасе. Джеймс начнет угрожать, захочет бросить вызов. Но Рэм, конечно, откажется. Из благородства. Двое других братьев, Итон и Чейз, тоже не останутся бесстрастными, но никто не равен по силе ему, Рэму. Полдня в доме будет царить неразбериха, но потом кто-нибудь из этого знатного люда увидит очевидное решение, как замять щекотливое дело, и упомянет слово «женитьба».
ЖЕНИТЬБА. Рэм почувствовал холодок, пробежавший по спине. Он женится на Иден Марлоу, они будут спать вместе, у него будут ребенок и Скайлет. Он отвезет жену в Шотландию, назначит ей содержание и покончит с этим чертовым делом.
Когда Рэм думал обо всем этом в кратких, сухих выражениях, все казалось просто. Но обыкновенный шантаж оказался чертовски сложным делом. Она должна быть шлюхой. Но Иден Марлоу – вовсе не шлюха. Казалось, с помощью денег и обаяния он сможет без труда завоевать ее. Только казалось. Она не должна была никак повлиять на его чувства, но, черт возьми, это совсем не так! И единственный путь – еще раз переспать с ней и покончить со всей этой дьявольщиной. А потом вернуться к земле, работе в поле… а когда-нибудь занять место в парламенте. Но сейчас не время думать об этом.
Рэм повернул голову, глянул на спящую Иден. Может быть, именно сейчас нужно думать о парламенте. Чтобы не видеть эту невинность, очаровательное лицо рядом. Рэм отвернулся и постарался мысленно убежать из Бостона… Бомбей – коровы беспрепятственно бродят по улицам, Каир – папирус перерабатывают в бумагу, Цейлон – здесь они сушат чай, чтобы он был легче во время морского пути. Рэм вспомнил поэтов-метафизиков, Хартию вольностей, четыре латинских падежа, сонеты… Почему авторы сонетов считали обязательным усложнять и так полный удовольствий мир воспеваемых любовных восторгов? Ну вот, круг замкнулся.
Рэм потряс головой, чуть отодвинулся от Иден, но это не принесло облегчения. Он знал: она рядом – прохладная кожа, роскошные волосы, подобные морской волне. Как долго тянулось время, пока серый рассвет начал пробиваться сквозь тяжелые портьеры.
Иден вздохнула и перевернулась во сне, уютно прижавшись к обнаженному плечу Рэма. Тот тихо застонал. Что делать, если она сейчас проснется и увидит некоторые новшества в своей постели? Скорее всего, закричит, и дальше все пойдет, как задумано. Ничего не изменится. Она выйдет за него замуж – так или иначе. И рано или поздно родит ребенка. Черт побери Гаскелла, старого развратника! Не может смотреть, как его кровь спит в собственном сыне, который пытается жить более прилично.
Иден вновь шевельнулась, ягодицами коснувшись его бедра, ее ноги вытянулись. У Рэма перехватило дыхание, он ждал очередного движения, но девушка успокоилась.
Вот почему все так глупо – она заставляет его терять самообладание. В нем появилось что-то новое, неизведанное, непостижимое. И доселе непоколебимая воля дала крен в сторону.
Он сжался, как перед прыжком. Нежное тело, прикрытое только тонкой тканью, совсем рядом. Какая сладкая мука! Рэм отодвинулся, закусив губу. Нащупал край кровати. Закинул руки за голову. Уставился на деревянное перекрытие над кроватью.
Иден вновь повернулась, увлекая за собой тонкое покрывало. Рэм протянул руку, чтобы расправить покрывало, с легкой гримасой остановил себя, но все же не выдержал и коснулся мягкой шелковистой материи, ощущая тепло тела под нею.
Он замер. Кончики пальцев коснулись тонкой талии. Как женственны ее изгибы! Рука скользнула ниже. Огонь пробежал по телу, кровь застучала в висках. Все его существо устремилось вдоль мягких изгибов.
Бедра – округлые, а впадина между… воспоминание обдало жаром – он вспомнил эти бедра два дня назад в саду… Пальцы сменили направление, и рука скользнула вверх, к груди и розовому бутону, натянувшему шелковистую ткань. Легкая материя не помешала ощутить всю прелесть напряженного соска.
Рэм затаил дыхание, когда Иден вновь повернулась, но, к счастью, не проснулась. Он подпер голову рукой и в утреннем свете стал любоваться ее лицом.
Она слишком хороша. Изгиб губ напоминал лук Купидона, маленький изящный нос заканчивался крошечной округлостью, что придает ей такое очарование, без претензии на стопроцентное совершенство. А волосы – Рэм поднял прядь, прижал к щеке – подобны небесным облакам.
Иден! Какое замечательное имя! Она – сад удовольствий, сад радости…
* * *
Во сне Иден видела себя в саду, сидящей под могучим вязом на белом льняном одеяле. Цвели флоксы, разноцветные настурции, элегантные лилии. Рядом стояла корзинка из ивовых прутьев, что обрадовало – значит, это пикник. Как мило!
Небо подернулось облаками, спасающими от зноя. Ветер легкий и нежный. Как чудесно! Не боясь веснушек и красной от загара кожи, она легла на спину и закрыла глаза, впитывая тепло лучей. Но настойчивое чувство голода заставило подняться и пододвинуть корзинку поближе.
Она в ужасе застыла. На дне пустой корзины лежала толстая черная змея с золотыми глазами, смотревшими на Иден в упор. Не в силах шевельнуться, девушка наблюдала, как змея начала медленно разворачивать свои кольца.
Страх охватил ее. Девушка пыталась бежать, но не смогла пошевелиться. В груди бился ужас, дышать стало невозможно. Несколько долгих мучительных секунд она смотрела, как движется блестящее тело.
Змея совсем рядом, дьявольский раздвоенный язык направлен на нее. Кажется, в глазах танцуют жуткие искры. Они зовут, зовут ее, Иден.
С ужасом она отдернула руку от корзинки. Но как медленны ее движения, хотя дикий страх пронизывает насквозь. Словно парализованная, Иден видит, как тяжелое черное тело вываливается из корзинки и движется к ней. Хочется закричать, змея все ближе… Ужасное длинное тело угрожающе извивается…
Но в тот самый миг, когда змея готова обвить девушку кольцами, появляются мускулистые руки. От неожиданности девушка вскакивает, сбросив с себя наваждение. Змея исчезает, а руки, прогнавшие страх, теперь утешают и ласкают Иден. Спаситель защищает ее от ужаса, и чувство благодарности охватывает дрожащую девушку, она с облегчением приникает к избавителю.
