– Я собираюсь прогуляться, – сказал он Кемблу французской скороговоркой. – Увидимся завтра.
Но Кембл и Сиск уже снова предались воспоминаниям и, похоже, не заметили его ухода.
Одеваясь следующим вечером к обеду, лорд Девеллин пребывал в очень дурном настроении. Казалось, ничто его не устраивало. Сначала Фентон слишком туго завязал проклятый галстук. Потом слишком уж свободно. Потом не понравился узел, хотя за последние шесть лет маркиз тысячу раз носил именно такой. Сегодня все было плохо. Выругавшись, он сорвал и швырнул галстук на пол.
– Другой!
Но Фентон уже спешил заменить его. Наконец, еще через десять минут, галстук был завязан, и все началось снова, только с жилетом.
– Боже, не парчовый! Ты что, хочешь, чтобы я выглядел под стать ее драпировкам? Не серый! Он слишком мрачный. Желтый? Ни в коем случае!
– Милорд, он совсем новый, – запротестовал Фентон. – И очень элегантный.
– Цвета лошадиной мочи, – фыркнул Девеллин.
– Это цвет золотого шампанского, – процедил камердинер. – Я сам выбирал ткань.
Спор продолжался бесконечно. Слишком яркий. Слишком монотонный. Слишком тесный. Слишком… бестактный. Тупой. Грубоватый. В том-то и дело, не так ли? Может, он и туп, но дураком все же не был. Глупцы не знают о своих недостатках. Глупцы идут по жизни счастливыми. Проклятие! Ему бы тоже хотелось быть таким.
– Милорд, – наконец в отчаянии сказал Фентон. – У вас больше нет жилетов. Вы должны выбрать один из этих или идти без него.
– Тогда лошадиную мочу, – буркнул маркиз.
Глубоко вздохнув, Фентон развернул жилет и надел на хозяина.
Девеллин сознавал, что дело не в Фентоне. И уж тем более не в его гардеробе. Дело в нем самом. В его бессмысленном поступке. Зачем он вынудил бедную женщину пригласить его на обед? Чего надеялся добиться? Конечно, ему нравилось дразнить ее. Флиртовать с нею. И она, до какой-то степени, это позволяла. Но Девеллин не хотел очередной романтической связи. Он сыт ими по горло.
Да и Сидони Сен-Годар не хочет его, невзирая на его титул и богатство. У нее слишком хороший вкус. Она даже не относится к обычному типу привлекающих его женщин – другими словами, на ее заднице не висит бирка с ценой. В отличие от него мадам респектабельна. Если он будет преследовать такую женщину (а с какой, собственно, целью?), их общение лишь опорочит ее.
Девеллин поднял глаза. В высоком зеркале на подвижной золотой раме он увидел почти незнакомого мужчину и со страхом осознал, сколько уже лет не глядел – правдиво не глядел – на себя. Перемены были разительными. Худоба и гибкое изящество сменились мускульной силой. Мальчишеские черты лица исчезли десяток лет назад. На носу появилась аристократическая горбинка, а подбородок, который в свое время можно было назвать весьма недурным, приобрел жесткие очертания.
Девеллин хорошо помнил обещание юности – чувство собственной непобедимости, когда они с Грегом были золотой молодежью. Уже тогда свет предполагал, что семейное древо герцогства дало ветви, которые примут мантию с плеч отца. К этому готовили красивого, обаятельного Грега, он должен был стать следующим герцогом. Элерик имел более независимый характер. Но в то время это не имело значения.
А кто он теперь, этот человек в зеркале с равнодушными глазами и суровым ртом? Чего он хочет от жизни? Всего? Ничего? Девеллин покачал головой. Да и кто мог это знать, если он сам не знает?
«У меня есть кое-какие стремления», – гордо сказала тогда Руби Блэк. У него их не было. Он жил бесцельно. Никаких честолюбивых замыслов. А теперь по-уменьшилось даже и то незначительное желание, которое он имел, – желание отомстить.
Вчера, набросав имена всех жертв Черного Ангела, Девеллин понял, что этим людям из списка он не так уж и сочувствует. В основном это были джентльмены вроде лорда Френсиса Тенби, люди, которые не особенно ему нравились. Честно говоря, большинство из них заслуживали того, что они претерпели от ее искусства. Может, и он этого заслуживал? Многие наверняка так думали, и он не мог сказать, что они не правы.
К дьяволу все переживания и деньги, решил маркиз, когда Фентон помог ему надеть сюртук. Пусть их забирает алчная ведьма. Но портрет Грега он должен вернуть, даже если для этого понадобится захватить Ангела и передать ее типам вроде Тенби с его сборищем.
Фентон отошел, настороженно глядя на него.
– Извини, старина. – Маркиз выдавил свою обычную усмешку. – Думаю, теперь я избавился от беспокойства.
– От чего избавился? – раздался голос. – Фентон, можешь обругать его, если он снова будет дурно себя вести. Мне требуется хороший камердинер.
Обернувшись, маркиз увидел стоявшего на пороге Аласдэра.
– Ты опаздываешь, – сказал он. Тот развел руками.
– Но и ты еще не готов. Кроме того, я послужил благородному делу.
– Какого рода благородное дело? – подозрительно спросил маркиз.
Аласдэр чуть заметно улыбнулся.
– Я провел вторую половину дня с Тенби и его компанией. Ты снова мой должник, старина.
Девеллин тут же увлек его за собой в кабинет, достал графин бренди и два бокала. Аласдэр усмехнулся.
– Беспокоишься?
– Оставь это, – предупредил маркиз. – Так что у тебя за дело с Тенби?
Подойдя к камину, Аласдэр облокотился на каминную полку и уже без улыбки ответил:
– Не могу сказать, что интересует его новых друзей. Но все они полны решимости.
Девеллин замер, не донеся бокал до рта.
– В каком смысле?
– Их бульдог полисмен собрал довольно много сведений о Черном Ангеле. Даты. Места. Точное время. И список ее вымышленных имен, которые весьма изобретательны, мягко выражаясь.
– Но, полагаю, Руби Блэк ни одного еще не оставляла связанным и с голым задом.
– Нет, – снова улыбнулся Аласдэр. – Думаю, Руби сберегла всю любовь для тебя, Дев. К примеру, Тенби едва не отравила француженка, назвавшаяся мадам Нуар.
– Нуар? Это ведь означает «черный», не так ли? Аласдэр кивнул.
– А ее имя, как она заявила, Сэриз.
– То есть светло-вишневый! – Девеллин засмеялся так 11еожиданно, что чуть не поперхнулся. – Сэриз Нуар! Будь я проклят, если у женщины нет чувства юмора.
– Ты слушай дальше. Месяц назад лорд Скрандл подне-п ил в «Хеймаркете» красивую оперную певицу. Некую синьорину по имени Розетта Неро. Хочешь перевести?
Девеллин с улыбкой взял графин.
– Черная роза?
– Вроде того, – сказал Аласдэр. – Затем попался Уилл Арпстед. В отеле Миварта ему приглянулась горничная, которая пришла однажды вечером разжечь камин. Она ухитрилась запереть беднягу в его личной гостиной, а потом выпрыгнула в окно, забрав у него все. Правда, Уилл остался при кальсонах и рубашке.
