Освежающие шербеты, подслащенные ломтиками дыни и фруктов, были поданы для утоления жажды, и обстановка вскоре стала более непринужденной. Вся эта сцена была истинным источником неподдельного восторга для индийских дам, но Море, привыкшей к обществу мужчин, вскоре стало скучно. Галерея находилась слишком высоко, чтобы она четко слышала разговоры, однако Мора стыдилась того, что вроде бы шпионит за тетей и дядей, которые понятия не имеют, что она здесь.
Когда королевские глашатаи возвестили о приближающемся открытии дурбара, Мора тихонько сказала Кушне:
– Мне пора идти.
– Останься, – попросила та.
– Не могу, Исмаил-хан ждет меня.
– Ночь еще только начинается, а ты даже не видела танцев.
– Я приехала только посмотреть процессию, – твердо напомнила подруге Мора.
– Аре, да ты упрямая, – со вздохом произнесла мусульманка. – Ну иди, раз так надо.
– Я скоро навещу тебя, – пообещала Мора и, низко поклонившись старшим бегумам, ускользнула вниз по лестнице.
К этому времени внизу собрались королевские знаменосцы, и внушительные евнухи по обеим сторонам дверей не обратили на Мору внимания, поглощенные зрелищем. Легкие туфельки Моры неслышно несли ее по мраморному полу. Никого кругом не было, и даже двери в женские покои никем не охранялись.
Толкнув тяжелую дверь, Мора бесшумно вышла наружу и остановилась удивленная, так как обнаружила, что находится не в том огромном внутреннем дворе, где наследный принц представлялся хозяину дворца, но возле тех самых изумительных садов, которыми любовалась с балкона занана. Как же это она заблудилась?
Ах, но это ничего не значит, раз она очутилась в самом средоточии этой волшебной красоты. Вблизи сады оказались более потрясающими, чем она думала. На закате раскрыли лепестки ночные цветы, и их тонкий аромат смешивался с запахом лимона и сандала, доносившимся сверху с балконов: то благоухали летние благовония, которые жгли всю ночь специально назначенные слуги.
Было новолуние, и только звезды роняли свой холодный свет на звенящие фонтаны и прудики. Светильники мерцали под арками, а из Читра-Шала долетали слабые отголоски музыки. Сады были пустынны. Никто не смел выйти сюда, когда двор собрался на дурбар.
«Побуду здесь минутку», – пообещала себе Мора, но бродила и бродила по ухоженным дорожкам, петляющим среди фонтанов и павильонов. Кругом стрекотали цикады, а певчие птички слепо вспархивали в своих вольерах.
Наконец она добралась до прелестного павильона, со всех сторон окруженного живописными прудиками. Мора пошла по изогнутому аркой мостику.
Павильон, открытый со всех сторон, давал доступ прохладному ветерку. Резные колонны поддерживали островерхую крышу, а пол был устлан толстым тканым ковром. Вышитые подушки уложены так, что получался диван, и Мора направилась к ним, обрадованная возможностью немного посидеть спокойно и отдохнуть.
По краям ступеней лестницы павильона стояли розы в горшках, и когда Мора стала подниматься, то внезапно ощутила резкий рывок. Обернувшись, она увидела, что свободный конец покрывала зацепился за шип. Она быстро нагнулась, чтобы высвободиться.
– Позволь мне.
Мора замерла, когда длинная тень упала перед ней на ступеньки. Слабый свет звезд лег на широкие плечи, обтянутые красным сукном мундира. Росс Гамильтон нагнулся, осторожно отцепил покрывало, потом выпрямился и улыбнулся Море.
Мора отвела глаза. Сердце ее сильно забилось.
– Ты очень добр, – еле слышно поблагодарила она на хинди.
Росс наклонил голову в ответ, но не сказал ни слова. Девушка напомнила ему испуганную птицу, готовую улететь, и он поспешно искал слова, которые могли бы ее успокоить. Он, разумеется, узнал ее, как только она заговорила: то была красивая двоюродная сестра бегумы Кушны.
Он был потрясен тем, что встретил ее здесь, но ни в коем случае не хотел, чтобы она ушла. Сейчас она была для него еще более загадочной, чем в вечер их первой встречи. И все так же ошеломляюще красива: развевающееся тонкое покрывало и мешковатые шальвары не могли скрыть очаровательную стройность ее фигуры. Даже в сумраке павильона ее глаза, подведенные по индийскому обычаю сурьмой, были невероятно выразительными. Росс никогда не видел таких глаз.
Но вот что самое любопытное: одетая в прозрачные шелка индийской женщины и говорящая на древнем языке Индии, она все же поразительно была похожа на Мору Адамс. Холодный аналитический ум Росса говорил ему, что это не может быть одна и та же особа, но все же трудно было удержаться от сопоставления двух женщин, обладающих такой единственной, совершенной красотой.
Молчание продолжалось, и сердце у Моры билось все сильнее. Почему Росс ничего не говорит? Почему он только смотрит на нее с нежной улыбкой на лице? Боже милостивый, ей и вовсе не собраться с мыслями, если он не перестанет быть таким... обезоруживающим!
– Ты не на дурбаре, – рискнула наконец она заговорить; подняв на него глаза, добавила с вполне убедительно разыгранным удивлением человека, только сейчас осознавшего, кто перед ним: – О, да ведь ты сахиб!
– Я самый. И мы встречались раньше, – заявил Росс на отличном хинди.
Мора изобразила чистосердечный смех.
– Аре, сахиб! Как же это могло быть?
– Это случилось в доме моего друга Валида Али. Несколько дней назад, в этом месяце, незадолго до индийского праздника Холи. Тогда мне сказали, что ты двоюродная сестра бегумы Кушны Дев. Я полагаю, ты здесь вместе с ней?
Мора кивнула, опустив глаза.
– В занане было очень много народу, поэтому я вышла в сад.
«Пожалуйста, – думала она, – ну пожалуйста, пусть он удовлетворится этим и уйдет!»
– Меня вызвал сюда бурра-сахиб, – говорил Росс. – Нам надо было встретиться лично до начала дурбара.
Мора бросила панический взгляд через его плечо. Какого «большого человека» он имеет в виду? Неужели ее дядю? Боже милостивый, что, если дядя Лоренс идет сюда...
– Бурра-сахиба задержали, – мягко добавил Росс, догадавшись, что она боится, как бы ее не увидел еще один белый мужчина.
Мора провела кончиком туфли по истертому ковру. Она больше не станет смотреть на Росса. Надо поскорее извиниться и уйти, чтобы не возбуждать его подозрений.
К несчастью, Росс не был склонен облегчить ее положение. Опершись плечом на ближайшую колонну, он скрестил руки на груди и задумчиво смотрел на девушку. Она не могла спуститься по ступенькам, не касаясь его.
Между ними воцарилось молчание. Фонтаны звенели, и душистый ветерок играл покрывалом Моры. Она протянула тонкую руку и попробовала удержать ткань, а Росс вдруг обнаружил с удивлением, что думает о том, как бы она выглядела, если бы он снял с нее эту часть ее одеяния. Он не сомневался, что волосы у нее черные как ночь, а лицо, судя даже по смутным очертаниям, до невозможности прелестно. Похожа ли она и в самом деле на Мору Адамс?
