Она не могла позволить ему очаровать себя. Не могла позволить ему играть на струнах своей души.
– Ваше королевское высочество, – официально обратилась к нему она. – Что еще я должна узнать, чтобы достичь желаемого результата? Как насчет вещей более практических? Думаю, вам следует рассказать мне о них прямо сейчас.
Он вернулся к двери, ведущей в его спальню.
– Все просто. Вам не придется слишком много появляться на публике вплоть до самого дня бракосочетания. Несколько официальных приемов и церемоний. Может быть, прогулка по Гайд-парку с принцем-регентом и русским царем. Проехаться верхом перед строем…
– Верхом? – вырвалось у нее.
На этот раз его губы тронула легкая, едва уловимая улыбка, недолговечная, как умирающие у свечей мотыльки.
– Обычная процедура.
Она резко развернулась, утратив остатки самообладания.
– Но я не умею ездить верхом! Абсолютно. Никогда в жизни не сидела на лошади! Разве мы могли позволить себе держать лошадей? Огромных несуразных зверей, пышущих горячим дыханием и опасностью! Никогда не узнаешь, что у них на уме. Я не смогу проехать верхом по Гайд-парку. Я знала, что все это чистой воды безумие. Ничего не выйдет. Мне лучше собрать вещички и удалиться восвояси. Я могла бы поехать к матери…
Он даже не шелохнулся, но она осеклась на середине предложения, споткнувшись о его взгляд.
– Я научу вас ездить верхом.
– Нет! Вы не можете научить меня ездить верхом. Это невозможно. Если принцесса должна сесть на лошадь, то я не могу стать ею. Как я научусь кататься верхом здесь? – Она обвела рукой маленькую комнатку. – План безнадежен. Я возвращаюсь домой.
– Значит, вы так ничего и не усвоили из нашего разговора? – спросил он. – Я сделаю из вас принцессу. Научу вас ездить верхом. Мы можем заниматься этим под покровом ночи. О безопасности я позабочусь. Господи, можете вы мне хоть в чем-то довериться?
Черная пропасть его глаз поглотила ее. Пенни застыла на мгновение, стараясь справиться с дрожью в сердце. Он с такой уверенностью заявил: «Я научу вас ездить верхом». Само по себе это никогда бы не убедило ее. Ничто не могло тронуть ее, кроме одной вещи: раздражение было всего лишь тонюсенькой ширмочкой, скрывающей до боли чуткую натуру; он воспользовался своим правом на прикосновение и не поцеловал ее; и на какой-то миг в оранжерее она увидела его без маски, прежде чем он начал мстить ей. «Можете вы мне хоть в чем-то довериться?»
Ей все еще было страшно. Но сказать ему об этом теперь все равно что вонзить нож в самое сердце тайны. А ей очень хотелось раскрыть эту тайну.
– Если вы способны научить свиней летать, то пожалуйста, – пожала она плечами.
Он тащил ее сквозь темноту, продираясь через тени и пугающий шорох листвы, вел за руку по узкой тропинке, по которой она когда-то ходила со своими ежиками. Огромный амбар у Раскалл-Мэнора превратился в руины, им уже давно никто не пользовался, лишь сено хранили, когда потребуется, но стены выдержали бег времени и были по-прежнему крепкими. Остатки прошлогоднего сена все еще лежали горками по углам и были разбросаны по всему земляному полу. Изначально полы здесь были каменными, но дорогие квадратные блоки постелили у входа в новый дом, Раскалл-Холл.
Звуки гулким эхом отражались от разбитой крыши – прибежища ласточек и пауков, тут и там сквозь дыры проглядывали звезды, луна плыла в окружении своих преданных придворных – облаков. Пенни присела на перевернутую тачку, наблюдая затем, как Алексис вводит в амбар одну из лошадей. Квест послушно легла там, где ей указал Николас. Длинная, покрытая серебристой шерстью собачья морда покоилась на вытянутых лапах. Скоро уже рассветет. Пенни не сомкнула глаз с той ночи, которую провела в гостевой спальне. Неужели с момента встречи с принцем и ее похищения прошло всего каких-то сорок восемь часов? Вся ее жизнь пошла кувырком. Ощущение нереальности происходящего достигло таких колоссальных размеров, что она растеряла все чувства, за исключением странной онемелости в руках и ногах, как если бы долго проплавала в ледяной воде.
Принц взял лошадь под уздцы и завел ее в амбар. Это был тот самый жеребец, который оторвал ей рукав платья. Алексис поклонился и удалился, оставив человека и животное стоять в прорезавших темноту ярких полосах лунного света. Огромные деревянные ворота захлопнулись. Конь поднял голову и фыркнул.
– Значит, вы считаете, что до смерти боитесь лошадей? – спросил Николас. – Это чудесное, фыркающее, капризное создание для вас всего лишь монстр?
Она не могла выдавить ни словечка. Язык словно прирос к небу. Она сглотнула и заставила его заворочаться, стараясь вернуться в реальность.
– Не монстр, – просипела она. – Не будьте глупым. Но лошадь достаточно большая, чтобы нанести рану.
Николас отстегнул уздечку и отпустил животное на свободу. Конь заржал, тихо и радостно, мышцы его завибрировали; он перешел на галоп, проскакал круг, взбрыкнул, остановился и повернул в другую сторону.
Не обращая на него никакого внимания, Николас пересек земляной пол и присел рядом с Пенни.
– Его зовут Драйвер. Это жеребец благородных кровей, из королевских конюшен Морицбурга. Расслабьтесь. Я хочу, чтобы вы просто понаблюдали за ним. Он волнуется. Его увели от друзей, других лошадей. Теперь он совсем один в этой темноте.
– Не понимаю, зачем вы это делаете. Это же жестоко!
– Значит, вам все-таки не безразлична его судьба? Не переживайте. Он – храбрый конь, просто немного нервный и легко возбудимый. Он справится. Ночное зрение у него куда острее, чем у нас с вами.
Пока он говорил, конь опустил голову и уткнулся в сено, пожевал, поднял голову и снова заржал.
– Вот еще одна вещь, которая очень занимает его, – пояснил Николас. – Еда. Лошади – травоядные животные. В траве заключена их жизнь. Вам не кажется, что он прекрасен?
Конь, неистово помотав головой, пустился в оглушительный, сотрясающий землю галоп, хвост и грива струились волной, полыхая в ночи, как метеор. Пронзительный крик поднялся до самой луны.
– Только каменный не сочтет это создание прекрасным, – проговорила она. – Он великолепен. Я всегда думала, что лошади – чудесное зрелище, если смотреть с безопасного расстояния. Но он такой огромный! И его зубы…
– …созданы для того, чтобы поедать траву. – В его голосе послышались миролюбивые нотки. Он расслабился, словно присутствие животного подарило ему мир и покой. – Несмотря на всю свою силу и красоту, он всего лишь мясо для хищника. И у него имеется только одно средство защиты: держаться табуна, вот почему он зовет своих. Лошадь не может и пастись, и находиться начеку, если она одна. В одиночку ему не расслабиться. Именно поэтому ему так хочется вернуться обратно в конюшню. А теперь смотрите.
