— Вы и вправду решили покинуть Лондон в разгар сезона? — спросила пожилая дама.
Уилл оглянулся на жену, которая продолжала смотреть в окно. Стало быть, тетя Петронелла успела побеседовать с Ребеккой и, судя по ее замечанию, многое поняла без слов.
— Если Бекки так угодно, да. Тетя Петронелла вздохнула.
— Значит, так тому и быть. Не забудьте навестить меня перед отъездом — если найдете время.
— Мы уезжаем через неделю, — объяснил Уилл, — и почтем за честь нанести вам визит.
— Вот и хорошо, а теперь мне пора. Голубкам, как именует вас Дернесс, не помешает побыть вдвоем.
Дождавшись, когда тетя Петронелла удалилась, Уилл спросил у жены:
— Что имела в виду тетя?
— Она все знает, — устало откликнулась Ребекка, — или догадывается, как складываются наши отношения, и упрекает не вас, а меня. На это она имеет полное право. Но не беспокойтесь, она не проболтается.
— Рад слышать, — откровенно признался Уилл. Он решил не сопротивляться желанию Ребекки посетить родной дом, даже если для этого ему придется расстаться с Гибом.
Услышав о скором отъезде в Инглбери, Гиб заявил:
— Ну что ж, оставайтесь с ней. Мой зять, мясник из Айслингтона, предложил мне работу помощника. На север я готов отправиться лишь в том случае, если местом назначения будет Шафто-Холл.
— Значит, покидаешь, меня Гиб? Ты нужен мне, ты — последнее напоминание о добрых старых временах…
— Вряд ли, мистер Уилл. Теперь вы пойдете своей дорогой, я вам ничем не могу помочь. Да, вам пришлось нелегко, а еще труднее будет образумить вашу миссис, но вы все-таки попытайтесь.
На это Уиллу нечего было ответить. Во втором экипаже, отправляющемся на север вслед за каретой Уилла и Ребекки, вместе с другими слугами должен был разместиться молодой камердинер Джон Картер, которого Гиб обучил премудростям своего ремесла.
— Как надоел этот вечный дождь! И хотя я не боюсь грома, не могу сказать, что он мне по душе, — проговорила Ребекка.
В этот момент вспышка молнии озарила два экипажа. В одном из них ехали Ребекка с Уиллом, в другом — миссис Грей и остальные. Небо потемнело, как поздним вечером. Уилл придвинулся было к жене, чтобы успокоить ее, но, судя по всему, она не нуждалась в утешениях. Только легкая дрожь губ выдавала ее волнение, вызванное бушующей грозой. Казалось, с тех пор, как они покинули Лондон, прошла целая вечность.
Мистер и миссис Шафто покинули столицу под проливным дождем, словно погода вознамерилась препятствовать их поездке. В хорошую погоду Уилл был бы не прочь полюбоваться пейзажами той части Англии, где прежде никогда не бьшал, но ливень и порывистый ветер превратили поездку в пытку. Небеса словно досадовали на обоих супругов.
Впоследствии Уилл вспоминал, что во время этой поездки их брак чуть не дал трещину, о чем свидетельствовало ледяное выражение на лице Ребекки. Как ни странно, подобные мысли посещали и ее. Холодность стала для нее своеобразной защитой: девушка опасалась, что стоит ей продемонстрировать неравнодушие к Уиллу, и она пропала.
Они направлялись в Инглбери через Лестер и Ноттингем, прежде чем свернуть на почтовую дорогу, проходящую неподалеку от Мэнсфидда и Ныостед-Эбби, родины лорда Байрона. По этим местам Бекки путешествовала довольно часто, предпочитая их Большой северной дороге, — таким образом ей удавалось обогнуть стороной Ньюарк и Линкольн.
В Ноттингеме Уиллу пришлось искать замену захворавшему кучеру. Наконец он разыскал мрачного и оборванного субъекта, некоего Джоба Купера.
— В конце концов, — обратился Уилл к жене, когда они вновь двинулись в путь после двухдневного пребывания в городе, — нам едва ли понадобится беседовать с ним, так что отсутствие хороших манер — пустяки.
— И его внешний вид — тоже, — кивнула Ребекка, с тоской вспоминая прежнего кучера — спокойного, воспитанного Джона в щегольской ливрее, которого пришлось оставить на постоялом дворе.
Очередная гроза разразилась, когда экипаж катился по Шервудскому лесу. Ребекка заметила, что, хотя выбранная дорога оставляет желать лучшего, по ней они доберутся до Инглбери гораздо быстрее. Но Уилл только покачал головой.
— Не разумнее ли было бы заночевать в «Хижине»? — спросил он, когда карету тряхнуло на ухабе. «Хижиной» назывался известный постоялый двор на Мэнсфилдской дороге, который им порекомендовали, если погода окончательно испортится.
— Чем раньше мы окажемся дома, тем лучше. Надеюсь, гроза вскоре кончится, — упрямо возразила Ребекка.
— Хорошо бы, иначе экипаж долго не протянет, — пробормотал Уилл. Дорогу так развезло, что несколько раз экипаж чуть не перевернулся.
— Весной, когда я уезжала в город, дорога была в приличном состоянии, — отозвалась Ребекка и выглянула в окно. Они заехали в самую чащу леса. Ребекка побледнела и обернулась к Уиллу: — Мы сбились с пути! Это не дорога, а какая-то тропа — должно быть, ведущая к ферме. Наверное, мы пропустили нужный поворот. Надо предупредить кучера.
Уилл вполголоса чертыхнулся, опустил стекло и прокричал кучеру, что им следует вернуться обратно. Шум дождя, раскаты грома и свист ветра заглушали его голос. Кучер либо не слышал Уилла, либо не желал слышать, поскольку продолжал нахлестывать лошадей.
— По-моему, кучер слышит меня, но не отвечает. Да, вы правы — мы сбились с пути. Второго экипажа не видно.
Ребекка побледнела еще сильнее, но произнесла ровным тоном:
— Неужели ничего нельзя сделать? Уилл покачал головой.
— Пока он не остановится — ничего. Меня особенно тревожит то, что он молчит. Как и вам, мне не нравится этот малый, но он заверил меня, что знает дорогу в Инглбе-ри.
— Может, он заблудился из-за дождя? — предположила Ребекка.
Прежде чем Уилл успел ответить, карета высоко подпрыгнула на ухабе, накренилась и застыла в наклонном положении, опираясь на придорожные деревья.
Ребекка и Уилл от толчка упали на пол.
— И что же теперь? — спросила девушка прежним холодным и ровным тоном.
В такой ситуации Уилл даже от Ребекки ожидал истерики, упреков и слез. Еще никогда он не испытывал большего восхищения ее мужеством.
Внезапно дверца кареты распахнулась.
— Эй, вы, двое, выходите, — рявкнул кучер.
— В такой дождь? — изумился Уилл.
— Ничего с вами не сделается. Мы всю жизнь мокнем — и живы. Делайте, как сказано, а не то пожалеете. — И в подкрепление своих слов кучер взмахнул короткоствольным ружьем.
— В чем дело? — спросила Ребекка, которая из-за спины Уилла не видела, что кучер вооружен. — В такой одежде мы не можем покинуть экипаж. — Она была в легком муслиновом платье, кашемировой шали и белых туфельках.
— Кому сказано! — завопил кучер, потеряв терпение. Схватив Уилла за плечо, он выволок его из кареты и, пока Уилл пытался восстановить равновесие, таким же образом поступил с Ребеккой.
