— Да, Кеслинг?
Спешивший по коридору виконт остановился перед Себастьяном, распространяя резкий аромат французского одеколона, который немного маскировал затхлый запах тела. Себастьян заставил себя сдержаться и не отступить на шаг.
— Мельбурн, я думал, что вы придерживаетесь более прогрессивных взглядов, чем…
— Чем что?
— Вы утверждаете, что заботитесь о благосостоянии простого народа, и все же каждый раз, когда Принни просит средства на свои безумства, вы голосуете в его поддержку. Я не пони…
Опять этот разговор!
— Возможно, вы объясните мне, Кеслинг, как получается, что каждый раз, когда поднимается вопрос о налоге на собственность, в результате которого правительство может использовать доход для облегчения положения граждан, вы его проваливаете. И не трудитесь объяснять, почему вы так бессердечно обращаетесь с людьми, живущими на ваших собственных землях.
— Почему бремя должно быть возложено на нас по причине нашего социального происхождения? Просто по рождению? Это такая случайность. Вряд ли это…
— Ах, вот в чем проблема, — перебил Себастьян. — Мое рождение не было случайностью. Я это когда-нибудь вам объясню. Для того чтобы Великобритания оставалась сильной в развивающемся мире, мы должны прогрессировать. Для этого нужны образованные и спокойные граждане. И для того, чтобы остальной мир видел нашу мощь, наше правительство должно быть работоспособным. Это правительство поддерживает монарха и народ. И будет это делать, пока в палате лордов есть представитель рода Гриффинов. Всего доброго, Кеслинг. — Он круто повернулся.
Парадная дверь Гриффин-Хауса распахнулась в тот момент, когда остановилась карета Себастьяна.
— Стэнтон, — сказал он, спустившись с подножки, — леди Пип уже вернулась?
— Еще нет, ваша светлость. Вам записка из Карлтон-Хауса.
Герцог взял ее с серебряного подноса и развернул.
— Когда ее принесли?
— Двадцать минут назад, ваша светлость.
— Толлинз, подождите, — окликнул Себастьян кучера, пока тот не отправился с каретой в конюшню. Сунув записку в карман, он взял шляпу и перчатки. — Сообщите моей дочери, куда я уехал и что я вернусь, как только смогу, — сказал он дворецкому.
— Конечно, ваша светлость, — поклонился дворецкий.
Вздохнув, Себастьян отправился назад по улицам Мейфэра. Он представлял, чего хочет Принни: невзирая на утренние события, принц-регент поглощен завершением своего павильона в Брайтоне, хотя казна пуста. Сегодня было предварительное голосование в палате лордов.
По пути Себастьян превратился из верного сторонника монархии в наперсника и советника принца. Несмотря на некоторое неудобство, это действительно давало ему дополнительный контроль над курсом развития страны. К тому же если не считать случайных истерик и частых «спектаклей», Принни был отличным парнем с изысканным вкусом.
В Карлтон-Хаусе его сразу же проводили в белую гостиную, что было странно. Эта комната предназначалась для официальных гостей, к которым Себастьян уже давно не относился. Очевидно, Принни что-то задумал. Себастьян подошел к выходящему в парк окну и ждал.
Он все еще стоял там, когда пять минут спустя дверь открылась снова.
— Мельбурн! — раздался знакомый голос Принни. — Я не знал, что вы здесь. Вам нужно обсудить со мной какие-то неотложные вопросы?
Себастьян повернулся к регенту, маскируя замешательство улыбкой, поскольку вслед за Принни в комнату вошло больше десятка человек. Ах, так теперь он экспонат!
— Да, ваше высочество, — согласился он, кланяясь.
— Я освобожусь через несколько минут, — ответил Принни. — Сначала я хотел бы представить его величество Стивена Эмбри, короля Коста-Хабичуэлы, а также его жену, королеву Марию. Ваши величества, его светлость герцог Мельбурн, один из моих самых близких советников.
Стоявший в центре мужчина шагнул вперед и протянул руку.
— Очень приятно, ваша светлость, — сказал он с явным корнуэльским акцентом.
Гм. Насколько Себастьян знал, Корнуолл не выходил из состава Соединенного Королевства и не менял названия.
— Ваше величество, — поклонился он и обменялся рукопожатием.
Вдобавок к акценту у короля были светлые волосы, соломенные усы и типично английские черты лица, несмотря на испанский титул. На короле, как и на четырех мужчинах, окружавших группу, был необычный, военного покроя костюм. Наряд монарха отличался узкой белой перевязью через левое плечо, заканчивающейся кистью на правом бедре. На перевязи несколько знаков военной доблести, на груди крупный зеленый крест.
В отличие от супруга, державшая его под руку дама, была явно испанских кровей: высокая, черноволосая, со смугловатой кожей и карими глазами. Несомненно, это королева Мария.
— Позвольте поинтересоваться, где находится Коста-Хабичуэла? — Себастьян сосредоточил внимание на короле.
— Я рад, что вы спросили, — с улыбкой ответил Эмбри. — Мы находимся на восточном побережье Центральной Америки. Удивительное место. Я был горд, когда король Берега Москитов передал его мне и моим наследникам.
Значит, это третья страна, образовавшаяся в Южной и Центральной Америке за последние полтора года.
— Так ваша территория находится на Берегу Москитов?
— Совершенно верно, ваша светлость. Вы знаете географию.
— Однако куда менее известно, — раздался слева от короля мягкий женский голос, — что берег назван по имени группы маленьких островов, а не в честь насекомого.[1]
Себастьян повернул голову. На него пристально смотрели карие глаза глубокого коричневого цвета, как плодородная почва весной. Кожа кремовая, гладкая и безупречная, черные, как вороново крыло, волосы чуть вьются.
— Ваша светлость, — ворвался в его мысли голос короля — моя дочь, принцесса Жозефина Катарина Эмбри.
Себастьян мысленно собрался. Он чувствовал себя так, будто смотрел на девушку целый час, хотя прошло, должно быть, меньше минуты.
— Ваше высочество, — поклонился он.
Она ответила легким реверансом, сверкнув глазами, словно точно знала, какой произвела на него эффект.
— Ваша светлость.
— Король с семейством здесь, чтобы получить определенные займы, — вставил Принни, потирая мясистые руки. — Знаете, Мельбурн, вы для этого прекрасно подходите. Я назначаю вас ответственным по связям Британии с Коста-Хабичуэлой. Как вам это нравится?
Не слишком.
— Я польщен, ваше высочество, — громко сказал Себастьян, изобразив холодную улыбку. — Не уверен, способен ли обеспечить значительную помощь, но счастлив предоставить совет.
