— Пожалуй, о своих никто не заботился так, как Леопольд.
— О да, ума у него палата, а еще и доброта, и стремление принести своим родным как можно больше пользы. Ты только подумай: наш крошка Альберт мог бы стать королем Англии. А почему бы и нет? Так что, сынок, тебе надо быть очень осторожным. Репутация Альберта должна быть безупречной.
— Об этом я позабочусь. Но я не намерен позволять жене заводить шашни прямо у меня под носом.
— И все же я никак не могу до конца поверить, что она оказалась на это способна.
— Поверишь… когда я представлю доказательства.
— Прошу тебя лишь об одном, Эрнест: будь осторожен.
— Можешь на меня положиться.
Мать вздохнула. Она надеялась, что сын послушает ее. Не все ее дети, к сожалению, столь мудры, как Леопольд.
Книга лежала на коленях у Закс-Кобургской бабушки, и дети, как зачарованные, слушали ее чтение.
— Эти два маленьких мальчика, которых вы здесь видите, саксонские принцы: одного из них звали Эрнестом, а другого Альбертом.
— Как нас! — воскликнул Эрнест.
— А кто из них Альберт? — спросил Альберинхен.
Бабушка показала.
— Они были вашими предками, мои милые, и жили они в замке Альтенбург. Их отцом был герцог Фридрих.
— А нашего папу зовут Эрнестом, — сказал Альберинхен.
— Совершенно верно, — согласилась бабушка. — Однако в нашем роду много Фридрихов. Впрочем, и Эрнестов тоже, — добавила она.
— И Альбертов, — вставил Альберинхен. — Альбертов тоже много, правда, бабушка?
— Один из них сидит сейчас здесь, — сказала старушка, целуя его, отчего он сгорбил плечики и залился восторженным смехом.
— А вот разбойник, — сказал Эрнест, ткнув пухлым пальчиком в картинку.
— Да, это разбойник. У герцога Фридриха был гофмейстер по имени Кунц Кауфунгенский. Герцог заставил его вернуть часть земли, которую тот украл, и он решил отомстить. Однажды ночью вместе с несколькими злыми людьми, своими помощниками, прокрался в замок, где спали эти два мальчика, и они унесли Эрнеста.
— А Альберта? — воскликнул Альберинхен.
— Альберта они сначала не взяли. Рядом с его кроваткой спал еще один мальчик, он прислуживал принцам. Вот его-то они и утащили.
Лицо Альберинхена сморщилось. Выходило так, что принц Альберт не будет участвовать в приключениях.
— Альберт был умный мальчик, — продолжала бабушка. — Когда маленького графа фон Барби, которого приняли за Альберта, забирали, он промолчал, а потом, когда они ушли, он спрятался под кроватью — на тот случай, если они снова вернутся.
— А что потом?
— Они обнаружили свою ошибку, вернулись за Альбертом и нашли его.
— Но он умница, что спрятался, правда, бабушка? — сказал Альберинхен.
— Правда, мой милый. Только добрый герцог Фридрих вовсе не собирался спускать с рук разбойникам похищение своих сыновей, поэтому он отправил вслед за негодяями своих верных солдат, и те их схватили, мальчиков вернули отцу. Все это произошло на самом деле в тысяча четыреста пятьдесят пятом году.
— Мне понравился этот рассказ, — сказал Эрнест.
— Мне тоже. — Альберинхен засмеялся. — Мне понравилось, как Альберт спрятался под кроватью.
— Это история, — сказала бабушка. — Теперь вы видите, какая интересная, поэтому учите ее получше.
— Я люблю историю, когда она рассказывает про нас, — сказал Альберинхен. — Когда мама придет, я расскажу ей, как принц Альберт спрятался под кроватью.
Они играли в «Похищение». Игра нравилась мальчикам, потому что каждый из них мог играть роль принца. Но им обоим хотелось быть и коварным Кунцем в начале игры, и герцогом Фридрихом в конце ее. Эрнест считал, что выбирать должен он, поскольку он старший, но Альберинхен никак не соглашался, и игра того и гляди могла закончиться дракой и неизбежными слезами, но тут появилась мама.
— А у меня для вас новость! — воскликнула она, входя в детскую.
— Давайте присядем, и я вам расскажу. У нас будет детский бал.
— А что такое бал, мамочка?
— Мы будем танцевать.
Альберинхен насупился.
Танцы он не любит. От них только устаешь. Так он маме и сказал.
— Устаешь?! — воскликнула мама. — Господи, да я могла бы танцевать всю ночь.
— И я, — сказал Эрнест. — Только наш глупенький Альберт не может.
Губы Альберинхена задрожали, и мать поспешно обняла его.
— Нет, он у нас не глупый, правда, Альберинхен?
— Я как Альберт, который спрятался под кроватью.
— Ах, так ты уже знаешь эту историю? Она вам понравилась, мои зайки? Значит, и бал понравится. Мы все нарядимся к нему. Кем бы ты хотел быть на балу, Эрнест?
Эрнест, как ни силился, ничего не мог придумать, зато Альберинхен сразу же заявил, что будет принцем Альбертом, которого чуть не похитили.
— Это, мой родной, нам надо обсудить. Мне кажется, я придумала для тебя кое-что получше.
— Что, мама, что?
— Пусть это будет сюрпризом. Вы узнаете обо всем в свое время.
— Сюрприз! Сюрприз! — Малыши так и заплясали вокруг.
— Ну вот, — сказала мама, — а кто-то говорил, что не любит танцевать. Вы только посмотрите на Альберинхена.
Его должны были одеть Купидоном — вот в чем заключался сюрприз.
— А кто такой Купидон, мама? — спросил Альберинхен.
— Бог любви. Он носил с собой стрелы и поражал ими людей, они влюблялись друг в друга и женились.
— Как ты и папа? — спросил Эрнест.
Альберинхен, не сводивший глаз с маминого лица, заметил, как по нему пробежала странная тень. Она его напугала, он только не мог понять почему.
— Как люди, которые любят друг друга, — ответила мама.
— И у меня будут стрелы?
— Ну конечно.
— И ими можно будет стрелять, — сказал Эрнест. — Мамочка, я тоже хочу стрелы.
— Нет, милые, стрелять вы ими не будете. Альберинхен просто будет носить их, и еще он будет танцевать с красивыми маленькими девочками.
— Я не люблю маленьких девочек, — пробормотал Альберинхен.
— Ты, я вижу, не слишком галантен.
— А что значит галантен? — спросил Эрнест.
— Это значит противный, — сказал Альберинхен, уверенный, что угадал, как раз сам он не такой.
— Нет-нет, галантность — это нечто такое, чему должны учиться все принцы. — Мама засмеялась и обняла его. — Купидончик ты мой бесценный, — добавила она.
И вот он уже красуется в нарядном сатиновом костюмчике, и подобным же образом наряжен Эрнест.
— Какие милашки! — восхитились обе бабушки, не сводившие, однако, тревожных взглядов с герцогини Луизы, охваченной каким-то странным, чуть ли не истерическим весельем, словно в предвидении того, что подобных балов в ее жизни будет не так уж много. Дети, приглашенные на бал, выстроились в линию.
