– Ну да, – промурлыкала она, ощущая на себе пристальный взгляд серых глаз, – я знаю Курта. Он чрезвычайно настойчив, когда дело касается исполнения приказов, и я бы не рискнула подставлять ему свою спину.
Дженнингс перевел взгляд с Миранды на Баллантайна и неожиданно рассмеялся, так что складки жира вокруг его пояса отвратительно затряслись. Не переставая смеяться, он вытянул руку и сделал Миранде знак подойти к его стулу. Когда она исполнила его просьбу, маленькая толстая рука скользнула под малиновую юбку и начала с упоением блуждать между бедрами.
– Во всяком случае мистер Баллантайн, держите мальчишку при себе или отдайте его еще одному образцу добродетели – Рутгеру. Тогда, возможно, я буду избавлен от неприятной необходимости присутствовать на военном суде над вами.
Миранда улыбнулась, и в ее глазах засветилось злорадное невысказанное обещание: «Наслаждайтесь этим небольшим маскарадом, лейтенант, пока мне не захочется положить ему конец».
Лейтенант Баллантайн задержался в кают-компании только для того, чтобы передать приказ капитана и отпустить людей. Моряки были потрясены, услышав о наказании в три дюжины ударов, а капеллан плюхнулся на стул и долго сидел неподвижно, прежде чем смог осознать этот ужас. Адриан быстро вышел в коридор и направился к кормовому люку, когда невысокий коренастый шотландский капрал, кашлянув, виновато преградил ему дорогу:
– Извините, сэр. Могу я сказать вам несколько слов?
– В чем дело, капрал? – неприветливо отозвался Адриан. – Если это по поводу наказания...
– Нет, сэр. Нет. Я понимаю, что вы ничего не можете изменить. Это совсем другое дело. Я не знал, как сказать об этом раньше, и не совсем уверен, но...
– Что?
– Это относительно заключенных, сэр, – оглянувшись и понизив скрипучий голос, сказал капрал. – У них есть оружие. Это с его помощью они вырвались на свободу.
– Оружие? – Адриан снова пришел в ярость. – Черт побери, разве их не обыскали?
– Да, сэр, их всех обыскали. И я готов поклясться душой своего отца – упокой, Господи, его душу, – что у них в трюме не осталось ничего крупнее пряжки на ремне.
– Тогда что вы хотите сказать, капрал? – Адриан смотрел в покрасневшее, возбужденное лицо моряка. – Что оружие попало в их распоряжение после того, как их заперли в трюме?
– Я ничего такого не говорил, сэр. Я сказал только то, что знаю.
Адриан тихо выругался и вытер рукой лоб. Кто и зачем будет приносить корсарам оружие?
– Вы говорили об этом кому-нибудь еще?
– Нет, сэр. Два охранника, которые могли бы подтвердить мои слова, уже мертвы. Я теперь единственный свидетель.
– Хорошо. Хорошо. – Раздражение в голосе Адриана исчезло, и он, чтобы успокоить капрала, положил ему руку на плечо. Крепкий, как и Баллантайн, шотландец был на шесть дюймов выше и на несколько стоунов тяжелее, и рядом с ним Адриан казался легким как перышко. – Вы правильно поступили, Ангус. Мне хотелось бы, черт побери, облегчить наказание осужденным.
– Я не сомневаюсь, что вы уже сделали все, что могли, сэр. Мы все это понимаем. – Он выпрямился и предостерегающе взглянул поверх плеча лейтенанта. – Вы хотите, чтобы я организовал рабочую команду, сэр?
Оглянувшись, Баллантайн увидел приближающихся Отиса Фолуорта и капеллана.
– Через десять минут, капрал, я спущусь к вам. Шотландец кивнул и отошел как раз в тот момент, когда капеллан Ноббс подошел к Адриану.
– Я так рад, что мы застали вас, лейтенант, – озабоченно наморщив лоб, проговорил он. Ноббс был хмурый, серьезный человек, и сейчас у него дрожали руки.
– В чем дело, мистер Ноббс?
– Заключенные, сэр. Мы что-нибудь можем сделать для них?
– Вы же слышали капитана и слышали его предупреждение. Тут, по-моему, все абсолютно ясно. Я не думаю, что в ваших или моих интересах продолжать за них заступаться.
– Но... триста ударов, мистер Баллантайн! Это... это бесчеловечно.
Наказание в триста ударов плетью не было чем-то неслыханным на флотах всех стран, если этого требовала тяжесть преступления. И разумеется, на борту «Орла» видели немало кровавых порок с тех пор, как Дженнингс принял командование судном. Но такие наказания обычно назначались в количестве трех, самое большее четырех дюжин ударов подряд и проводились на протяжении нескольких дней или недель, чтобы убедиться, что провинившийся выжил и готов раскаяться. Нынешнее наказание в триста ударов плетью означало смерть – не быструю и не легкую.
– Триста ударов – это... это... – Капеллан не мог подобрать слов, чтобы передать свое возмущение.
– Это то, что приказал капитан, – резко закончил Баллантайн. – Преступники, вероятно, не выдержат и пятидесяти ударов, так что приберегите свои молитвы до тех пор, когда они смогут принести кому-нибудь пользу.
Преподобный Ноббс вздрогнул от такого жестокого заявления Баллантайна. Адриану и самому было противно, и он пробормотал извинения, но они не достигли цели – капеллан уже быстро шагал по коридору.
– Проклятие! – тихо добавил Адриан, обращаясь то ли к себе, то ли к Фолуорту.
– Лицемерным глупцам нет места на военном корабле, – усмехнулся второй лейтенант. – Вполне очевидно, что он не приспособлен для подобной жизни. Что заставило его сделать такой выбор?
– Почему мы все выбрали эту жизнь? – спросил Баллантайн, отрицательно покачав головой в ответ на предложенную Фолуортом понюшку табака.
– Я знаю, почему это сделали некоторые из нас. Например, семейная традиция. Все мужчины в моей семье служили в армии в том или ином звании. Некоторые, правда, не успели дослужиться до адмирала – британского военного флота, разумеется. Только мой отец не оправдал ожиданий. Он эмигрировал в колонии, боролся там за независимость и, к его несчастью, дожил только до младшего капитана. Пуля прямо в голову, из американского ружья, ни больше ни меньше.
– Примите мои соболезнования. А теперь, если вы меня извините...
– Я и не думал, что Старик так отблагодарит вас за то, что вы предотвратили настоящую катастрофу.
Адриан вздохнул, ему не требовалось сочувствие, особенно в данный момент.
– Да я и не ожидал от него похвалы.
– Тем не менее, – Фолуорт, испытывая терпение Адриана, взял изрядную щепотку табака, вдохнул ее и задержал дыхание, – он мог хотя бы похлопать вас по плечу. Не многие люди без оглядки бросились бы в это пекло – я не шучу! И уж конечно, не наш бесстрашный командир. А потом сделать крутой поворот и взять одного из пиратов себе в слуги – что ж, могу сказать вам, Дженнингс чуть ли не рвал на себе волосы, когда услышал об этом.
– Я польщен, что он потрудился заметить то, что я делаю, – резко заметил Баллантайн. – А теперь, извини-;, те, меня ждут дела внизу.
