что мой», — подосадовал он.
— Позвать сюда лекаря Илистера, пусть проверит, что с ними, — распорядился Мариус, и один из его людей тут же бросился выполнять поручение. — Боги, надеюсь, они выживут, чтобы я сам мог спустить с них шкуру позже.
Он прошёл к камере, в которой содержали пленников. В ней было пусто; двери отворены, ключи торчали в замке.
«Бежали в спешке», — подумал Мариус.
— После полуночи через ворота проходил кто-нибудь? — спросил Мариус.
— Караульные у ворот никого не заметили. Во дворе всё тоже тихо, — отозвалась стража.
— Как они покинули замок? — не унимался Рован, злой и взвинченный. — Не могли же они испариться, в самом деле!
Мариуса этот вопрос занимал не меньше.
— Осмотреть замок! — приказал Мариус, но он не тешил себя напрасными иллюзиями, будто пленники всё ещё здесь. Люди лорда Болларда уже на пути в Тилмрэд, и он не сомневался в этом. Но сейчас его больше волновало другое: — Кто-нибудь проверял, леди Тами на месте? Она в своих покоях?
Получив отрицательный ответ, Мариус бросился обратно наверх. Что если они исполнили задуманное? Что если девчонка сбежала вместе с ними?
«Тогда я не оставлю от Тилмрэда камня на камне», — ответил на свой же вопрос Мариус, подходя к дверям её покоев. Он повернул ручку — заперто. Но уже через секунду двери широко отварились, будто его там ждали. Леди Тами отошла в сторону, позволяя ему пройти внутрь, и одного взгляда было достаточно, чтобы понять, его догадка оказалась верной. Кровать не разобрана, а сама Тами оставалась всё в том же платье, что была вчера. Она не ложилась и, вероятнее всего, вернулась в комнату немногим ранее. Это сделала она. Она выпустила пленников.
— Это твоих рук дело, — позабыв о всякой учтивости, сказал он, а она молчала, и это молчание распаляло его в разы больше, чем если бы она принялась отпираться. — Не станешь отрицать?
— Нет, милорд, не стану, — ответила Тами. Её голос был ровным, и она не отвела своего взгляда. Мариус знал, как выглядит страх, и в её глазах он его не видел.
Значит, треклятый сон не обманул его. Злость наполнила его до краёв, и ему до зуда в ладонях захотелось подойти и хорошенько встряхнуть её. Одним махом он преодолел расстояние, что отделяло их друг от друга, и остановился всего в сантиметре от неё. Сквозь тонкие одежды он ощутил тепло её тела, а сладкий аромат защекотал его ноздри. Он помнил этот нежный запах, так пахли её волосы. Вчера он смог уловить их аромат даже сквозь вонь подземелья.
— Зачем?
— Я не могла поступить иначе, — ответила Тами, и он ни на секунду не усомнился в её словах, — и если бы потребовалось, поступила бы так снова.
Не любая женщина решилась бы на такой поступок. Зная о последствиях.
— Ты отравила тюремщиков.
— Они просто спят после сонного зелья в вине, — сказала Тами, а Мариус даже не хотел знать, где она его достала.
Некоторое время они молчали, буравя друг друга взглядом. В голове Мариуса всё никак не укладывалось, что она сумела провернуть это в одиночку. Нет, ей определённо кто-то помогал. Но вот кто? Она ни с кем не успела сблизиться, разве…
Догадка озарила Мариуса моментально, однако не принесла ему успокоения. Бриам. Неужели он? А ведь Бриам и впрямь часто упоминал о каком-то тайном лазе, про который никто не ведает, но Мариус не воспринимал слова брата всерьёз. И как оказалось, напрасно. Боги, каким же глупцом он был! Они провели его, его младший брат и эта девчонка, и помимо воли ему захотелось смеяться. Но ничего, он исправит свою оплошность. Пленники не могли уйти далеко.
— Ты просто глупая девчонка, — тихо сказал Мариус. — И твои старания пропадут напрасно. Я верну их.
— Нет! — почти кричала она. — Вы не можете! У этих людей не было выбора! Они прибыли сюда не по своей воле, а действовали по приказу моего отца! Я единственная, кто заслуживает наказания! Я знала на что иду, освобождая их!
Её глаза светились лихорадочным блеском, пока она высказывала свою гневную тираду, и Мариус понимал, она и впрямь готова подставить свою голову под удар его меча. Эта её смелость, а может, то была глупость, выводила его из себя, но в тоже время не могла не восхищать.
«Но неужели она думает, что я смогу убить беззащитную женщину? Как же низок я, должно быть, в её глазах! Боги, помогите мне!» — растерялся Мариус, и так ничего и не ответив, вышел прочь из комнаты.
— Останься возле дверей леди Тами, — сказал Мариус одному из стражников. — Никого не впускать и не выпускать, пока я не вернусь!
Спустившись во двор, он приказал седлать лошадей, и уже через четверть часа, взобравшись на своего вороного коня, скакал вместе с небольшим отрядом по Янтарной дороге, двигаясь в сторону леса Охотника. Ночь ещё слабо сопротивлялась, но уже уступала свои права серому утру; кое-где на небе тускло мерцали последние звёзды. Мариус знал, они нагонят беглецов, и ещё к обеду те вернутся обратно в темницу.
— Они не могли уйти далеко, — крикнул Рован, пришпоривая свою резвую лошадь.
Мариус промолчал, крепче стискивая зубы. Рован прав, они не могли уйти далеко, но осознание этого не приносило ему должной радости. Он мчался вперёд, и ветер трепал его тёмные волосы, словно пальцы матери, а в голове вместо топота лошадиных копыт продолжали звучать яростные слова девчонки.
Наконец, вдали показались первые невысокие деревца, сразу за которыми раскинулся лес Охотника, густой и древний, как старик.
— Отряд должен был дожидаться у границы леса, — произнёс Рован, направляя лошадь прямиком к деревьям.
— Я вижу следы! — послышался голос одного из воинов.
Мариус приблизился и поглядел. Кое-где между деревьями зелёная трава оказалась примята, и в некоторых местах виднелись следы лошадиных копыт.
— Следы свежие, — заметил Рован. — Беглецы двигаются в стороне от Янтарной дороги.
— Пытаются сбить нас со следа, — отозвался Хармон, один из воинов.
— Вперёд! — скомандовал Мариус, пришпорив лошадь.
Они скакали долго. Кобальтового цвета небо нависало теперь над их головами, пока отряд продвигался всё дальше вглубь леса. Могучие деревья обступали путников со всех сторон, и в некоторых местах, там, где молодая поросль росла частоколом, лошадям приходилось трудно. В какой-то момент они сбились со следа, и он, словно тонкая нить, терялся где-то между соснами.
— В этом месте следы обрываются! Боги, я ничего не вижу, — рассердился Рован. Спешившись, он принялся шарить глазами по земле, густо поросшей травой, и присыпанной сухими изломанными ветками и прошлогодними листьями. —
