— Необузданная страсть? — с сомнением повторил Роберт. — Она, конечно, женщина яркая, но…
— Яркая? — вновь перебил Джеймс. — Да эта женщина само искушение во плоти!
Роберт поджал губы. В памяти всплыла картина — грязная, растрепанная и промокшая Мэгги выходит из леса. Затем последовало уже куда более приятное воспоминание о том, как она вновь предстала перед ними после ванны. Да, без сомнения, она очень мила. Но все же лорд Маллин не понимал испытываемого его другом волнения.
— У нее красивые глаза, — наконец согласился он, и Джеймс нервно воскликнул:
— Глаза? Забудь ты о ее глазах! У нее самое великолепное тело, которое я когда-либо видел! Эта женщина идеальна! О нет, Кендрикс не устоит перед ней! То есть поначалу он, возможно, едва ее заметит. Но затем начнет ощущать ее аромат, безошибочно определять, когда она входит или выходит из комнаты, как она порхает вокруг него, постепенно сводя его с ума… А потом уже одного упоминания о ней, одной лишь попытки задуматься над тем, что ему делать с этой женщиной, будет достаточно, чтобы она явилась ему в образе Афродиты, с полными, сочными губами, таинственными глазами, под красной маской, с гладкой молочной кожей, одетая в свое прозрачное шелковое платье, и красновато-коричневые соски будут проглядывать сквозь тонкую дымку материи…
— Красновато-коричневые соски?!
Джеймс осекся и два раза моргнул — голос Роберта вернул его к реальности. О чем он тут вообще говорил? Боже всемогущий! Эта женщина и впрямь сводила его с ума! Он перестал измерять шагами кабинет Роберта и рухнул в кресло.
— О каком таком прозрачном платье ты говоришь? И какого дьявола ты делал там у себя в Рэмзи с сестрой Джеральда? Ради всего святого, Джеймс! Ты должен перевоспитать девчонку, а не…
— Ничего. Я ничего с ней не сделал. — Джеймс кисло взглянул на приятеля. — И не надо сразу думать обо мне плохо, Роберт.
— Но тогда объясни, что это за болтовня про идеальное тело и прозрачное платье?
Джеймс тоскливо пожал плечами:
— Когда мы выкрали ее из борделя, на ней было надето прозрачное красное платье, — объяснил он и, резко оборвав себя, раздраженно отмахнулся: — Но хватит об этом! Я пришел к тебе в надежде, что ты сможешь дать мне дельный совет.
— Да, да, конечно. Постараюсь не обмануть твоих ожиданий, — заверил его Роберт, но тон, каким это было сказано, подготовил Джеймса к тому, что ему предстою выслушать очередную колкость.
— Я долго ломал себе голову, но так почти ничего и не придумал, — сказал он.
— Немудрено, учитывая сделанные тобою концы между городом и поместьем.
— Все, что мне удалось придумать, это те два варианта, которые назвал ты сам. Те, которые Мэгги отвергла при первой же нашей беседе. Идея устроить ее няней в какую-нибудь семью была бы недурна, но могу ли я, находясь в здравом уме и твердой памяти, порекомендовать ее кому-либо из своих знакомых?
— Нет, пожалуй, не можешь, — согласился Роберт. — Да и неизвестно, согласится ли она на подобный вариант.
— Это, конечно, тоже. Лично я в этом сомневаюсь.
— Хм.
Они помолчали, затем лорд Маллин спросил:
— Кем еще может стать женщина?
— Вариантов мало, — проворчал Джеймс. — И мой долг — найти самый лучший. Но ни при каких обстоятельствах я не позволю ей вернуться к Дюбарри.
— Нет, конечно же, нет, — кивнул Роберт.
— Так ты понимаешь, в каком я положении?
— Еще бы!
— Именно поэтому я решил поразмыслить над еще одним вариантом, — неохотно сообщил Джеймс. Убедившись, что Роберт слушает его с интересом и вежливым любопытством, Джеймс осторожно и неуверенно продолжил. — Это имеет кое-что общее с ее предыдущей работой, однако репутация ее не будет подвержена столь ужасной опасности.
— Кое-что общее с предыдущей, работой? — нахмурился Роберт, а затем глаза его расширились едва ли не до размера корабельных иллюминаторов. — Постой-ка, приятель! Уж не решил ли ты сделать ее своей любовницей?!
— Ну уж, во всяком случае, в этом было бы куда больше благочестия, нежели в работе у Дюбарри, — защищался Джеймс. — Кроме того, нельзя же позволить ее чудесному таланту пропасть втуне. Ты и сам слышал, что ее работа ей нравится.
— Святые угодники, Джеймс! — Роберт громко топнул ногой. — Вряд ли такое можно назвать достойным путем к перевоспитанию! Ведь это почти то же самое!
— Это не то же самое! И рисковать она будет гораздо меньше. Никаких волнений или боязни, что ее кто-нибудь узнает.
— Конечно, просто все будут знать, что она твоя любовница, — провозгласил Маллин. Вы могли бы держать все в тайне.
— В тайне? Джеймс, послушай, что ты говоришь! Дружище, подумай о Джеральде!
Джеймс пристыжено умолк. Джеральд и его милые истории о его милой сестре. Его маленькой Мэгги, с острым умом и прелестным личиком. «Джеральд не упомянул лишь о том, каким божественным телом она обладает», — с горечью подумал Джеймс. Возможно, он хотел подготовить Джеймса к…
— Джеральд спас тебе жизнь.
Джеймс нахмурился, услышав эти слова. Ему вовсе не нужно было напоминать, чем он обязан Уэнтуорту.
— Сомневаюсь, что он мечтал о том, чтобы его сестра стала твоей любовницей.
— Даже ради того, чтобы выбраться из борделя Дюбарри? — спросил Джеймс.
— Конечно же, нет, — твердо ответил Роберт. — Подумай хорошенько, Рэмзи. Ты должен найти решение этой проблемы, а не стать ее частью.
Джеймс согласно кивнул, затем посмотрел на Маллина:
— Раз так, надеюсь, ты посоветуешь мне что-то, потому что лично я ума не приложу, что мне делать с этой женщиной. Все, о чем я способен думать, когда она рядом, это…
— Ее красновато-коричневые соски? — с сухой иронией вставил лорд Маллин. — Полагаю, этот вопрос мне следует рассмотреть особенно тщательно.
Джеймс только застонал, но Роберт его пессимизма предпочел не заметить.
— Я придумаю что-нибудь. И все же твой повышенный интерес к этой девушке весьма меня беспокоит. Потому мне кажется, тебе по возможности следует избегать общения с ней. Собственно говоря, почему бы тебе не остаться на ужин? Пожалуй, немного времени, проведенного вдали от нее, позволит тебе трезво взглянуть на вещи. Джеймс неуверенно помялся, но затем согласно кивнул. По крайней мере это лучше, чем сидеть и смотреть на Маргарет с вожделением какого-нибудь влюбленного щенка.
Мэгги задумчиво осматривала сад. День выдался теплый и ясный. Солнце ярко озаряло растущие вдоль аллеи разноцветные розы, но Мэгги не замечала их, размышляя о хозяине этого дома. Все упорнее она возвращалась к идее повторного побега, и все чаще ей казалось, что идея эта вовсе не лишена смысла.
