Сломанная нога ужасно болела. Она забыла обо всем, кроме того чудовищного мгновения, когда ее отец был предан. Привиделось ли ей все в кошмаре, или просто память начала потихоньку раскрывать свои секреты?
Подойдя к двери, Кэролин выглянула наружу. Небо начинало сереть. Дождь перестал, земля промерзла. Тяжело вздохнув, женщина закрыла дверь.
Опустив засов в прочные железные скобы, чтобы хозяин не мог застать ее врасплох, Кэролин вернулась в похожую на пещеру хижину. Она чувствовала себя ужасно. Что произошло ночью? Почему у нее было такое ощущение, словно она знала Вайлдмена, знала еще тогда, в таинственном прошлом?
Убийство? Неужели они обвинили ее отца в убийстве? Кэролин в ужасе опустилась на табуретку. Какой врач не оказывался в подобной ситуации? Это было одной из издержек профессии. И вот они выгнали его самого, его жену и ребенка прочь. Незнакомец, прятавшийся в тени, мог спасти их, но он сказал…
Кто же это был?
Кэролин изо всех сил напрягла память, силясь вспомнить события той ночи, но в ее сознании было лишь темное пятно. Они доверяли этому человеку. Он мог знать правду.
Если незнакомец из ее кошмара был Джоном Раснером, стало быть, он и предал ее отца. Женщина отказывалась верить этому. С чего бы это Джону, такому преданному человеку и помощнику Ориона, предавать его?
В окне мелькнул силуэт Вайлдмена. Кэролин поспешно вскочила на ноги, ее сердце тревожно забилось. Бородач толкнул дверь и обнаружил, что она заперта.
Помедлив немного, он стукнул в дверь кулаком. Женщина вздрогнула.
— Открой! — потребовал он.
Кэролин подняла засов и отошла в сторону. Вайлдмен пробежал мимо нее, его щеки горели, глаза мерцали диким огнем. На нее он взглянул невидящим взором, словно не узнавал.
Не успела Кэролин и рта раскрыть, как он заявил:
— Ты должна уйти.
Сбросив с плеч свой плащ, он быстро подошел к очагу и налил в свою кружку горячей воды. Женщина видела, как он насыпал туда какого-то порошка и одним глотком осушил кружку.
— Осторожно! — предупредила она, когда он потянулся за чайником, висевшим над огнем. — Ты обожжешься! — вскричала она, увидев, что он схватился за горячую ручку.
Вайлдмен отдернул руку и оторопело поглядел на ярко-красную полосу, перерезавшую его ладонь. Неужели он ничего не чувствовал? Кэролин была поражена.
Забыв о своей ноге, Кэролин поспешила к нему, схватила его руку и опустила ее в кадушку с холодной водой. Судя по его выражению, боли он не испытывал, но смотрел на женщину с интересом.
— Дай я посмотрю, — промолвила Кэролин.
Бородач, сжав кулак, вырвал руку и яростно замотал головой:
— Уходи немедленно, пока они не пришли за мной. Уходи, иначе они и тебя убьют!
— Убьют? Меня? Но что такого ты сделал? Или я?
— Разве им нужна причина? Они безумны! Все! Тебе это известно лучше, чем кому-либо. Однажды они уже выгнали тебя! А теперь я должен уйти… на время… Постараюсь вернуться. — Он отошел от нее, глаза его были злыми. — Ты принесла мне беду, — скривив губы, произнес бородач.
— Я ничего не понимаю! — вскричала женщина.
Вайлдмен кинул ей свой темный плащ:
— Сейчас холодно. Возвращайся назад тем же путем, только не заходи в деревню. Если они узнают, что ты провела ночь здесь, то… забросают тебя камнями.
Кэролин недоверчиво пожала плечами.
— Но не хочешь же ты, чтобы я… Хорошо, хорошо… — торопливо добавила она, увидев, каким нетерпением горят его безумные глаза.
Не успела она выйти, как он схватил ее за плечи и заглянул прямо в глаза. А потом поцеловал. На этот раз его губы были твердыми и холодными, женщина почувствовала лишь боль. Он целовал ее, не испытывая страсти. Словно был доволен тем, что она уходит.
Вайлдмен подтолкнул Кэролин к двери, раздраженно взглянув на нее, когда она шагнула в сторону, чтобы взять свой костыль. Выйдя из дому, женщина заставила себя не оборачиваться; она лишь услышала, как за ее спиной хлопнула дверь и лязгнул замок.
По сумрачному небу плыла гряда легких облаков. Ветки деревьев и трава были покрыты сверкающим инеем. После хмурой ночи утро вдруг оказалось светлым и приятным, у Кэролин было такое чувство, словно она попала в чудесную, серебристо-жемчужную страну снов.
Спускаясь вниз по склону горы, Кэролин думала о том, что с нею произошло. В родных местах ей пришлось столкнуться с предрассудками, необоснованными страхами. Простые люди пребывали в дремучем невежестве. Какая глупость! Ей захотелось оказаться подальше от этих мест!
Когда Кэролин брела по дороге в Тимберхилл, у нее вдруг возникло чувство, что кто-то постоянно смотрит на нее. Опавшие листья уже не были золотистыми; они потемнели, женщина то и дело спотыкалась о них, будто кто-то нарочно засыпал ими дорогу. Почему же так случилось, что она приехала в Тимберхилл только для того, чтобы узнать, что ее отца обвиняли в убийстве? Почему решила, что сможет опровергнуть эти обвинения?
Кэролин остановилась, чтобы подуть на озябшие руки.
— А что, если… — громко проговорила она.
Собственный равнодушный голос напугал ее.
Не было ничего удивительного в том, что человек ошибался. Что, если и ее отец совершил ошибку? Может, в глубине души она подозревала это, поэтому и решила вернуться в Тимберхилл, чтобы все выяснить?
Больше часа брела женщина по дороге, то и дело останавливаясь, чтобы передохнуть. Когда она дошла наконец до луга в Тимберхилле, ее тело содрогалось от холода и страха. Ноги Кэролин заледенели, голова кружилась.
Каменный дом, выглядывавший из-за деревьев, казался мрачным и неприветливым в слабом солнечном свете. В окнах не было света, из трубы не поднимался вверх дым.
Кэролин встревожилась. Тяжело дыша, она проклинала свою ногу. Что, если с Лизой что-то случилось!
Дом казался ей таким враждебным, что Кэролин усомнилась в том, что сможет провести в нем еще хотя бы час. Ей захотелось к себе, в Филадельфию, захотелось лечь в теплую постель, зайти в свою уютную гостиную, чтобы там встретить, поцеловать дорогого терпеливого Эвана. И выйти наконец за него замуж.
Ох, Эван! Как глупо с ее стороны было уезжать от него. Кэролин стерла ладонью покатившиеся из глаз слезы. Какие бесстыжие мысли витали у нее в голове, когда она лежала в лачуге Вайлдмена!
Не важно, привиделось ей, что дикарь овладел ею, или это было на самом деле. Никуда не деться от того, что этот человек привлекал ее. Может, он сумел околдовать ее?
Теперь, при свете дня, она вынуждена была признаться себе, что хотела, чтобы он взял ее. Какой позор!
Неужели она сходила с ума? Неужто она так истосковалась по мужскому вниманию, что жаждала ласк любого мужчины? Но если так оно и есть, то ей надо скорее возвращаться к Эвану и немедленно выходить за него!
